24 
А ведь Шейла предупреждала его, что у них с Эмили ничего не выйдет.
– Давай не будем ссориться, Эмили, – устало проговорил Даррен. – Я ждал тебя не для того, чтобы ругаться. Пойдем, выпьем кофе.
Она кивнула.
– Хорошо. Здесь недалеко Хэмшир Бродвей.
– Нет, только не туда, – поморщился Даррен. Он терпеть не мог все эти модные заведения, где Эмили на каждом шагу наталкивалась на знакомых. – Лучше в кофейню Луиджи. Я ее очень люблю.
– Кофейня Луиджи? – Эмили подняла одну бровь. – Никогда о такой не слышала.
Когда она говорила таким тоном, Даррену хотелось придушить ее. Но он взял себя в руки и только обнял ее за плечи.
– Тебе там понравится. Обещаю.
Но ей не понравилось. Даррен сразу увидел, что Эмили обратила внимание и на маленькую дырочку на скатерти, и на простонародный акцент официантки, и на щербатую сахарницу. Она брезгливо полистала меню и попросила Даррена сделать заказ.
– Я надеюсь, они хорошо моют чашки, – пробормотала Эмили, когда официантка отошла.
Даррен едва сдерживался. Ему казалось, что Эмили нарочно придирается ко всему, чтобы вывести его из себя. На самом деле кофейня Луиджи была чуть ли не самым любимым его кафе в городе. Он ходил сюда еще с отцом. Здесь подавали отличный кофе и готовили прекрасную пиццу и лазанью. Даррен любил это маленькое кафе за атмосферу домашности и уюта, хотя, конечно, у Луиджи не было ни шика, ни лоска. Как же он мог забыть, кто такая Эмили Маверик!
– Прости, что привел тебя в эту дыру, – сказал он с плохо сдерживаемой злостью.
Эмили злости не почувствовала или не пожелала почувствовать.
– Ничего страшного, я потерплю.
Она смотрела в окно, и Даррен с ужасом сознавал, что ему меньше всего хочется говорить о примирении. Наоборот. Поругаться бы с ней так, чтобы посуда в шкафах Луиджи полопалась! Ведь никак иначе не вдолбить в эту хорошенькую головку, что она ведет себя отвратительно, издеваясь над ним и над их любовью…
Но он не позволит себе опуститься до крика.
– Как прошла встреча с издателем? – спросил Даррен, когда немного успокоился. – Как там его? Нортон?
– Эмметт Нортон.
Показалось ли ему, или ее щеки чуть покраснели, когда она произнесла это имя?
– Все хорошо. Он предлагает отличные условия.
– То есть ты все-таки будешь писать эту книжку? – спросил Даррен с горечью.
– Буду.
– Несмотря на то, что я против? Или мои желания не имеют для тебя значения?
Эмили наконец подняла голову и посмотрела Даррену в глаза.
– Это не желание. Это каприз.
Даррен стукнул кулаком по столу.
– Я не хочу, чтобы ты писала о нас!
– Ты не можешь мне указывать.
Даррен с силой сжал пальцы. Он должен успокоиться. Эмили нарочно провоцирует его. Чего она добивается? Может быть, она хочет… расстаться?
Он похолодел. Что, если Эмили уже сожалеет об их помолвке? Там, в джунглях, все казалось простым и естественным, и не было ничего прекраснее их любви. Но в городе жизнь идет по своим законам, и богачка Эмили Маверик скорее нуждается в новом платье к очередной бродвейской премьере, чем в его любви…
– Знаешь, Эмили, мне кажется, нам надо сделать паузу, – через силу проговорил Даррен.
– Что? – В лучистых голубых глазах в первый раз промелькнуло какое-то искреннее чувство.
– Нам нужно прийти в себя и немного отдохнуть друг от друга. Здесь, в Нью-Йорке, все не так, как на берегах Амазонки… Ты понимаешь, о чем я. Я не уверен, что мы… – Даррен запнулся, – нужны друг другу.
Он достал из кармана купюру и положил ее на стол.
– Попробуй кофе, когда его принесут. Его тут замечательно готовят, – бросил он и пошел к выходу, не прощаясь.
9
Эмили вернулась домой с опухшими от слез глазами. Дворецкий испуганно глянул на нее, Альма подбежала с расспросами. Дайана, заработавшаяся допоздна, тактично сделала вид, что ничего не заметила. Эмили не стала ни с кем разговаривать и заперлась в спальне. Меньше всего ей было нужно чье-либо сочувствие.
Даррен бросил ее! Он может называть это как угодно – отсрочкой, отдыхом, перерывом. Название сути не меняет. Она ему больше не нужна, и он решил от нее отделаться. Воспользовался пустяковой ссорой и дал от ворот поворот. Так тебе и надо, глупышка Эмили. В следующий раз будешь помнить о том, что давала себе слово никого и никогда не любить…
Эмили бросилась на кровать, не раздеваясь. Ее душила злость на Даррена, на себя, на весь мир. Она ведь сама виновата. Дурацким вызывающим поведением дала ему повод так поступить. Не нравится ему, что она собирается писать книжку, надо было плюнуть на все и отказать Эмметту. Разве она не готова для него на все? Неужели из-за ложной гордости она согласна потерять мужчину, которого любит больше жизни?
24 
