37 
— Я тогда вернулся, а тебя и след простыл.
— Приступ рефлексии тогда случился у меня. Видишь теперь, как это губительно? — Она откинула покрывало и одеяла.
Он пристроил рубашку рядом с ее свитером. Потом вынул из кармана мобильник и положил на видном месте.
— Я на службе, — пояснил он.
— Будем надеяться, что никто ничего не нарушит. — Мег стянула маечку, обнажив хорошо тренированное тело.
Она была словно фарфоровая — нежная белая кожа. При этом — никакой хрупкости. Напротив — ее тело источало уверенность и силу. Она была как черно-белая фотография, освещенная золотым светом.
Мег повернулась, чтобы выключить верхний свет, и Нейт увидел у нее на пояснице миниатюрную красную татуировку в виде распростертых крыльев, и острое желание пронзило его.
— Половина мыслей у меня из головы уже улетучились.
Она рассмеялась;
— Давай позаботимся и о второй половине. Вылезай из брюк, Бэрк.
— Слушаюсь, мэм.
Нейт расстегнул пряжку и замер: Мег сидела на кровати совершенно голая. Во рту у него пересохло.
— Ты была права. Без одежды отлично смотришься.
— С удовольствием отвечу комплиментом на комплимент, если ты наконец расстанешься с одеждой. — Она вытянулась на постели. — Ну же, красавчик, иди ко мне.
Он стал раздеваться, а она пальцем провела себе по груди сверху вниз.
— Ну что ж, совсем неплохо, торс развит. Отличный мышечный тонус, если учесть, что давно не занимался. И… — Она усмехнулась и оперлась на локоть, наблюдая, как он снимает брюки. — Так, так, вижу, что думать ты уже перестал. Надевай на солдата мундир и марш на войну!
Он повиновался, но когда сел на кровать, то лишь погладил ее по плечу.
— Дай мне минутку, я должен продумать стратегию боевых действий. Никогда такой кожи не видел. Она прямо светится.
— Красивая обертка еще не гарантия качества.
Она привстала, схватила его за прядь волос и притянула к себе.
— Где эти губы? Я в прошлый раз не распробовала.
Неудовлетворенность, отчаяние, безумное желание все для него слилось в одном порыве. Вкус ее поцелуя пронизал все его жилы, жар ее объятий довел кровь до кипения. Он жадно впился в нее губами, и давно забытые желания вновь всколыхнулись.
Он не мог насытиться этим ртом, этой шеей, этой грудью. Ее прерывистые вздохи, стоны и вопли лишь обостряли его желание.
Рука скользнула ниже, туда, где уже было жарко и влажно, и он вмиг довел ее до вершин такого блаженства, что обоих охватил трепет.
Это было все равно что подниматься по пологому зеленому склону и оказаться в жерле вулкана. «Вот он какой, — подумала она. — Ранимый и спокойный — а внутри огонь». Мег с первой минуты почувствовала к нему влечение, ее тянуло к этим печальным глазам, этому тихому голосу. Но такого она не ожидала.
Она выгнулась дугой, и он вошел в нее. Она громко застонала от наслаждения. Не размыкая объятий, они перевернулись на постели, она впивалась в него ногтями, кусала, а ее руки жадно скользили по мокрой от пота коже.
Мег дышала прерывисто и шумно.
Ему хотелось измучить ее, взять силой, подчинить своей воле, пронзить насквозь. С каким наслаждением он зарылся бы в ее волосы! Но она поднесла руку к его лицу и нежно провела пальцем. Она пожирала его взглядом своих синих глаз, а он настойчиво продвигался вперед и целиком растворился в ней. Она так и продолжала неотрывно смотреть на него, когда он в изнеможении, обессиленный, опустился рядом с ней на кровать.
Нейт чувствовал себя совершенно выпотрошенным. Он уже забыл это ощущение — когда сознание затуманивается и остается одно тело, такое тяжелое, что элементарно встать с постели — и то требует усилия воли.
Он словно ослеп и оглох. Вот бы в таком состоянии — и в забытье. Он бы не возражал.
— Не спать при исполнении!
— А? Что?
— Задний ход, красавчик.
Нет, он все-таки не ослеп. Он видит свет, тень, различает форму. Ничего не понимает — но видит. И слух, кажется, сохранился, потому что сквозь легкий гул в голове до него доносится голос. Ее голос.
И он ощущает рядом с собой ее тело. Мягкое, упругое, гибкое тело, влажное от пота, пахнущее мылом, сексом, женщиной.
— Толкни-ка меня, — попросил он. — Я, по-моему, парализован.
Но она положила руку ему на плечо и притянула к себе.
— Бог мой!
— Кажется, я Его видел. Мимолетно. И Он улыбался.
— Это была я.
— А-а!
У нее не было сил вытянуться. Она проговорила:
— Кое-кто совсем изголодался. Мне очень повезло.
37 
