33 
— Кофе хотите?
— Если можно.
Нейт встал и налил две чашки.
— Вам с чем?
— Два куска сахара, две порции сливок. Хм-мм… Как вам наша новая рубрика — «Полицейский протокол»?
— Для меня это что-то совершенно новое. Голые факты. Производит впечатление.
— Кэрри о ней давно мечтала. Если вы не против, я включу диктофон. Кое-что буду в блокноте записывать, но лучше, когда пленка тоже есть.
— Отлично. Что именно вас интересует?
Макс устроился поудобнее и достал из полотняной сумки диктофон. Установил на столе, заметил время и включил запись. Потом достал из кармана блокнот и карандаш.
— Думаю, нашим читателям интересен человек с полицейской бляхой.
— Звучит как название фильма. Простите, — поспешил добавить он, видя, что Макс насупился. — Особенно и рассказывать-то нечего.
— Давайте по порядку. Сколько вам лет? Если не возражаете, конечно.
— Тридцать два.
— И вы служили в полицейском управлении Балтимора?
— Верно.
— Вы женаты?
— Разведен.
— Дело житейское. Дети?
— Нет.
— Балтимор — ваш родной город?
— Да, я там родился и прожил всю жизнь. Если не считать последних двух недель.
— И как вышло, что детектив из Балтимора оказался шефом полиции Лунаси?
— Меня приняли на эту должность.
Макс сохранял дружелюбное лицо.
— Но чтобы взяли, надо же было заявку подать?
— Мне захотелось перемен. — «А точнее — начать с нуля. Использовать последний шанс». Но этого он не сказал.
— Это очень крутые перемены, вы не находите?
— Если менять привычный ход вещей, зачем мелочиться? Предложение показалось мне интересным, да и место тоже. У меня есть возможность делать свою работу, но совсем в новых для меня условиях и в другом ритме.
— Мы с вами затронули тему полицейской отчетности. Вряд ли это то, к чему вы привыкли. Не боитесь, что быстро наскучит? Поселок с населением меньше семисот человек — после насыщенной событиями жизни большого города?
Осторожнее, сказал себе Нейт. Ведь он и в самом деле только что сидел и умирал от скуки. Или от депрессии? Подчас и не поймешь. И то, и другое оставляет тяжелое, беспокойное чувство.
— Балтиморцы считают, что их город замыкает список крупных мегаполисов. Но в каком городе ни работай — по большей части действовать приходится как бы анонимно. Один полицейский мало чем отличается от другого, да и дела все очень похожи.
«И никогда не удается раскрыть все, — мысленно добавил он. — Сколько ни копай, а всегда остаются нераскрытые дела, которые на тебя давят, и давят, и давят».
— Здесь, если человек приходит в участок, он может быть уверен, что либо я, либо кто-то из моих замов к нему выйдет и займется его проблемой, поможет разобраться с ситуацией. А в скором времени я уже буду со всеми знаком лично, и за каждым обращением для меня будет стоять не просто имя и фамилия, а живой человек, которого я знаю. Думаю, это сделает мою работу еще более значимой.
Он вдруг сам удивился правоте сказанных слов.
— Вы охотник?
— Нет.
— Рыбак?
— Пока тоже нет.
Мак надул губы.
— Хоккей? Лыжи? Альпинизм?
— Нет. Питер учит меня ходить на снегоступах. Говорит, здесь без этого никак.
— Это правда. А как насчет хобби? Какие у вас увлечения, интересы? Как проводите свободное время?
Свободного времени у него отродясь не водилось. Точнее, он его себе не оставлял. Может, поэтому Рейчел и ушла?
— Я еще не решил. Начнем со снегоступов, а дальше видно будет. А как вы тут оказались?
— Я?
— Мне тоже хочется знать что-то о человеке, который берет у меня интервью.
— Справедливо, — сказал Макс после минутного раздумья. — В шестидесятые годы я учился в Беркли. Секс, наркотики, рок-н-ролл. Появилась женщина — как и полагается, — и мы перебрались на север. Какое-то время прожили в Сиэтле. Там я подружился с одним парнем, он увлек меня альпинизмом. И мы подались еще дальше на север. Вместе с подругой. Мы с ней исповедовали нонконформизм, вегетарианство и интеллектуальный образ жизни.
Он улыбнулся. Полноватый, лысеющий мужчина средних лет, вполне довольный своим прошлым и настоящим.
— Она хотела заниматься живописью, я собирался писать романы, раскрывающие глубинную сущность человеческой натуры. Все это — до тех пор, пока мы не решили пожениться. Этой затеей мы все испортили. Она вернулась в Сиэтл. А я остался здесь.
— И стали издавать газету вместо того, чтобы писать романы.
33 
