34 
Остин едва сдержал грубое ругательство. Требуется ли ему более действенное напоминание о том, что поработившее его чувство неизбежно приведет лишь к гибели? Даже в мечтаниях он не в силах освободиться от ревности, гложущей его душу. Словно ощутив, как внезапно напряглись его руки, девушка зашевелилась в его объятиях, и гримаса недовольства исказила ее лицо.
Не обращая внимания на требовательный призыв его мужского естества, Остин уложил невесту на шелковую постель. Губы сонной девушки приоткрылись, она свернулась клубочком и удовлетворенно вздохнула. Озадаченный Остин, нагнувшись к ней, принюхался. Возможно ли такое, чтобы изо рта с такими отвратительными темными зубами исходило столь приятное дыхание? Остин провел языком по ровному ряду своих зубов, гадая, обидится ли его жена, если он подарит ей специально вырезанную для чистки зубов палочку.
С глазами, обрамленными скудными ресницами, с покрытыми красными пятнами щеками, с кулачками, стиснутыми в готовности отразить неожиданное нападение, девушка казалась совершенно беззащитной. В груди у Остина шевельнулась жалость, когда он рассматривал обгрызенные ногти, болезненного вида кожу, нелепую прическу из коротких темных волос. Рыцарь протянул было к ним руку, но тотчас же отдернул, удивленный тем, что та дрожит.
— Это же твоя жена, дурень, — пробормотал он. — Ты имеешь полное право прикоснуться к ней.
Остин заставил себя провести ладонью по голове девушки и обнаружил, что ее волосы на ощупь напоминают не жесткую щетину остриженной овцы, а мягкий пушок утенка. Обрадованный этим открытием, он улыбнулся, теребя пальцами коротенькую прядь.
Его вывело из задумчивости испуганное приглушенное восклицание. Медленно опустив взгляд, Остин увидел, что невеста, широко раскрыв глаза, смотрит на него, дрожа словно осиновый лист.
9
Холли уже знала, что супруг ее человек опасный, но до тех пор, пока она не увидела у него на лице эту откровенную улыбку, она не имела понятия, насколько именно он опасен. Улыбка решительно изменила лицо рыцаря. Даже жесткая щетка его усов, казалось, стала мягче. Холли пришлось подавить глупое желание прикоснуться к ним, провести кончиками пальцев по этому истинно мужскому украшению лица, чтобы собраться с силами и прильнуть к нежному теплу скрытых под ними губ.
Рыцарь заглянул ей в глаза, и его улыбка погасла. На лице у него, словно в зеркале, отразилось страстное желание, охватившее Холли. Но оно тут же пропало, как и тогда, в саду, и рыцарь, схватив девушку за плечи, встряхнул ее.
Решив, что ее обман раскрыт, Холли зажмурилась, пытаясь не думать о худшем, что может ждать ее.
— У тебя есть сестра?
Холли изумленно раскрыла глаза. Застигнутая врасплох этим неожиданным вопросом, она без промедления выпалила:
— Нет.
— Тогда, быть может, кузина? Тетка? Какая-нибудь родственница, обладающая тем же необычным цветом глаз?
— Тетка? Кузина?
Еще не пришедшая в себя окончательно, Холли некоторое время пыталась осмыслить его вопрос. Когда до нее дошло, что рыцарь, должно быть, пытается установить, что за докучливая женщина сорвала его свидание в парке, она напряглась, захлестнутая смешанным чувством облегчения и тревоги.
— О да! У меня есть целая орда кузин и десятки тетушек! А еще племянниц, и у всех у них фиалковые глаза.
Рыцарь изогнул бровь, и его лицо снова приняло обычное угрюмое выражение.
— На турнире я не видел таких женщин. Раздраженная тем, что рыцарь смеет перечить ей, Холли гневно бросила:
— Возможно, вас ослепил блеск золота моего отца. Отпустив ее, рыцарь потер заросший подбородок.
— Возможно. А может быть, я был настолько опрометчив, что долго смотрел на солнце.
Он немного откинулся на сооруженной Кэри походной постели. Его огромное тело, казалось, заполнило весь тесный шатер. Холли подобрала колени к груди и собралась было по привычке нервно потеребить спускающийся с виска локон, но вовремя вспомнила, что он, как и все прочие, остался на полу ее спальни в замке Тьюксбери. Скользнув рукой по обкромсанной голове, она смущенно нахмурилась. Действительно ли Гавенмор гладил эту отвратительную щетину или же ей все приснилось?
Холли опустила взгляд, опасаясь, что ее выдаст не цвет глаз, а мерцающее в их глубине сомнение.
Остина смутило застенчивое поведение жены. Проснувшаяся, она выглядела такой же беззащитной, как и во сне. Пытаясь возвести между ними неприступный бастион, она с такой силой стиснула руками подогнутые колени, что побелели костяшки пальцев. Не впервые рыцарь задумался, каково отцу отдавать свою дочь в руки незнакомца. Мужчине, который, не колеблясь, возьмет приступом ее хрупкую оборону, «поскорее задерет ей юбку и покончит со всем», как грубо предложил Кэри.
34 
