70 
– Вещает открытым текстом? – спросил он, и я кивнул. – Ну, ясно. Теперь все в округе, у кого есть приемники, будут знать, кто, для чего и в каком направлении пересекает кратер.
– Хочешь сказать, в поселке рыбаков нас будут ждать?
– А чего бы и нет, наемник?
Глаза слипались, соображал я с трудом. Пройдя на носовую часть, встал спиной к будке и оперся на ограждение. Сзади рокотал мотор, свежий ветер дул в лицо. Баркас неторопливо плыл по мелким волнам, на которых дробились отражения облаков в высоком холодном небе. Мы пересекли треть воронки, колесо обозрения приблизилось. Очертания его казались необычными. Дело было не только в том, что оно покосилось и в стороны от него расходились нити канатов, – большой металлический круг усеивали какие-то округлые наросты, будто клубки омелы, растения-паразита, часто висящие в кронах деревьев. Вокруг основания колеса над водой виднелись приземистые постройки, с двух сторон за ними – полоска берега, а прямо за колесом просвет. Ну да, там же устье этой речки, Соколиной. Или нет? Устье – это место, где река впадает куда-то, но Соколиная появляется только после того, как вода разливается по кратеру в сезон дождей и начинает вытекать наружу там, где от воронки через бывшую Соколиную гору идет трещина. Значит, течение в другую сторону, и тогда впереди исток реки, а не ее устье.
Вернувшись на корму, я спросил:
– Где заканчивается Соколиная река?
Чак успел лечь на спину, подложив руки под голову, задрал ноги на ограждение и закрыл глаза.
– Посреди Москвы, – сказал он. – Между домами прямо. Вода расходится по подвалам, стекает в канализацию... Там среди домов вроде озерца такого, куда река впадает.
– Но бо́льшую часть времени воды в кратере мало?
Он махнул рукой в сторону центра воронки:
– На самом дне только. Такая лужа круглая, три сотни шагов в обхвате.
– В сезон дождей она разливается на всю воронку, то есть на весь кратер, вытекает наружу через трещину – и тогда получается река?
– Точно.
– Выходит, когда воды мало, место, где стоит колесо, сухое?
– Какой ты смекалистый – страх.
– Но тогда что делают там рыбари?
Чак сел, скинув ноги с ограждения. Из рубки доносился голос Юны, прерываемый помехами и неразборчивым бормотанием в динамике.
– Ну что ты пристал, человече? Рыбари... Надо ж их как-то называть. А так это обычные людишки. В том месте всегда ветруган сильный, у них ветряки, энергию добывают. Пара мастерских там, чинят аккумуляторы, продают. Еще скважина глубокая, вода есть. Живут себе в домиках таких на сваях, между домиками переходы вроде мостков висячих, к ним снизу полые бочки прицеплены, законопаченные. Как в сезон дождей вода подымется – мостки на поверхности плавают, а как уйдет – они провисают между домами. Там, на краю кратера, не сильно глубоко, это дальше уже река глубже становится. И в том месте вьюны плывут косяками...
– Вьюны? – перебил я, вспомнив гибкое тело в воде, которое увидел, когда нырнул к баркасу.
– Рыба такая, мутафаг то бишь. Хищный. Когда воды мало, вьюны там, на дне кратера, в ил зарываются и помирают в нем. Но перед тем икру мечут. Молодые вьюны прям в иле вылупляются и первое время что-то в нем жрут – может, трупы всякие, которые в него опускаются... Трупов-то, понимаешь, много завсегда, этим добром мы их обеспечиваем. Ну вот, а в сезон дождей вьюны всплывают и прут зачем-то всем скопом по реке аж до самого озера. Хотя не все, вроде самцы только, а самки в кратере остаются. Потом те самцы, что выживут, самые сильные и ловкие, значит, возвращаются к самкам, и все дружно обратно в ил закапываются, чтоб сдохнуть там. А рыбари их каждый сезон ловят сетями. Мясо у вьюнов зеленое такое, вкусное... Ну, и зачем оно тебе все надо, наемник?
Я не ответил – из рубки вышла Юна Гало.
– Они высылают нам навстречу катер, – сказала она.
– Это хорошо, – кивнул карлик. – А где встреча?
– В поселке рыбарей.
– Ага. А вот не полагаешь ли ты, сестричка, что там нас и настигнет Хэнк Губа?
– Я думала про это, но что делать? Был способ связаться с Храмом так, чтобы никто больше не услышал?
Чак покачал головой:
– В том-то и дело, что не было. Потому я тебя и не стал останавливать... Ладно, будем надеяться, что у Хэнка в броневике нет передатчика. И что никто другой...
– Не надейся, – отрезала Юна. – Про нас уже знают все. Идемте.
Мы вошли в рубку вслед за ней. Девушка подкрутила ручку настройки, увеличила громкость, и стал слышен грубый монотонный голос, который вещал про трех людей: «крепкого наемника с юга», «девку с темными волосами» и «мелкого человека с наколкой на лбу».
70 
