Последние отзывы

  12  

Пенлайоны оказались также многоречивы и главенствовали в застольной беседе. Мисс Кроукомб явно обожала сэра Пенна, что было странно, если принять во внимание ее чопорность старой девы, давно разменявшей четвертый десяток, и, уж конечно, не того типа, чтобы завлечь такого человека, как сэр Пени, чьи аппетиты во всем, что только можно вообразить, были ненасытны. Он посматривал на Хани с выражением, которое я не могла назвать иначе, чем похотливым, и временами бросал на меня взгляд, полный комического сожаления. Я поняла его как намек на то, что он уступает своему сыну право ухаживать за мной. Его поведение казалось мне непростительным. Для него как будто не имело значения, что Хани — жена хозяина дома.

Однако Хани вроде ничего не замечала, или, возможно, она так привыкла к откровенному восхищению, что считала это в порядке вещей.

Я спросила Джейка, куда его завело последнее путешествие.

— На Берберийский берег, — сказал он. — Ну и плаванье! Море так штормило, что мы едва не перевернулись. Судно изрядно потрепало, и одно время казалось, что нам придется повернуть назад, чтобы кое-как доползти до родного порта, но потом мы решили наперекор всему рискнуть, доплыли до ближайшей гавани, подлатались и ухитрились довести до конца то, что задумали.

— Должно быть, вам тысячу раз приходится смотреть в глаза смерти за одно путешествие.

— Это так, мистрис, тысячу раз. Вот почему мы, моряки, так любим жизнь. А разве вы на суше никогда не сталкиваетесь с угрозой смерти?

Я помрачнела. Мне вспомнилось встревоженное лицо матери и как мой дед поплатился головой за то, что приютил друга, а второй муж моей бабки погиб на костре за свои убеждения. Я сказала:

— Это правда. Никто не может быть совершенно уверен сегодня, что доживет до завтра. Он опять наклонился ко мне:

— Поэтому нужно наслаждаться сегодняшним днем, пока он длится, ну а завтрашний пусть дьявол заберет!

— Вот какова ваша философия! И вы никогда не строите планы на будущее?

Его дерзкие глаза заглянули прямо в мои.

— О… часто. Но тогда я непременно добиваюсь поставленной цели. Все, чего я желаю, сбывается!

— Вы очень уверены в себе!

— Моряк должен быть всегда уверен в себе. И вот что я еще вам скажу: он всегда спешит. Видите ли, для него пустая трата времени — непозволительная роскошь. Когда вы соберетесь посмотреть мой корабль?

— Вы должны пригласить мою сестру и ее супруга, если они изъявят желание.

— Но я приглашал вас!

— Расскажите мне еще о ваших приключениях.

— На Берберийском берегу? Боюсь, из них не составишь приятного рассказа.

— Я и не сомневалась!

Я посмотрела через стол на мистрис Кроукомб, которая с девичьей застенчивостью просила сэра Пенна поведать ей о его морских приключениях. Он начал рассказывать фантастические истории, которыми, по моему убеждению, нарочно хотел нас всех шокировать. Казалось, что приключений у него было больше, чем у самого Синдбада-морехода. Он боролся с морскими чудовищами и сражался с дикарями. Пристав к берегу, он проникал в глубь страны и захватывал туземцев для работы на его галерах. Он подавил мятеж, выдержал ураган. Казалось, не было ничего на свете, чего бы он не совершил, и все, что он говорил, было густо переполнено скользкими намеками. Когда он рассказывал, как привел свой маленький отряд в африканскую деревню, я так и видела перед собой, как эти люди хватали женщин, подвергали их надругательствам, грабили, мародерствовали…

Мисс Кроукомб закрывала глаза рукой и густо краснела. Она была очень глупой женщиной и слишком уж явно показывала, что имела виды на сэра Пенна. Неужели она в самом деле думала, что он собирался жениться на ней? Мне было неловко смотреть на эту парочку.

Заговорили о Тенерифе. Это был самый крупный из группы островов, которые получили название «Собачьих островов», потому что, когда их открыли, там находилось множество собак. Теперь они известны как Канарские острова.

Тенериф находился в руках испанцев.

— Испанские псы! — проворчал сэр Пени. — Я бы всех их выбил прочь с океанских дорог, вот что я сделал бы… да и сделаю… я и еще несколько молодцов вроде меня.

Внезапно он разъярился, все его добродушие исчезло. Я увидела жестокий блеск в его глазах.

— Клянусь кровью Христовой! — вскричал он, стукнув кулаком по столу так, что венецианские бокалы жалобно зазвенели. — Эти собаки должны быть сметены с лица океана, потому что, заметьте, друзья, дело обстоит так: либо мы, либо они. Вместе нам слишком тесно!

  12