Последние отзывы

  8  

Ее Коронация была волнующим событием. Сама я не присутствовала в Вестминстерском аббатстве, но Кейт, как пэресса Англии, была там и все нам описала: как ясно и четко королева говорила, как твердо, ни разу не сбившись, выполнила весь церемониал, пожаловавшись только, что миро, которым ее помазали, оказалось просто салом и плохо пахло, как величественно выглядела она в своей коронационной мантии и как великолепны были звуки фанфар. Кейт уверяла, что самые знатные лорды с великой охотой лобызали Елизавете руку и клялись быть верными вассаллами, и в особенности ее красавец-шталмейстер Роберт Дадли.

— Ходит слух, — сказала Кейт, — что она собирается за него замуж. Что Елизавета увлечена им — это ясно. Она с него глаз не сводит. Скоро мы увидим королевскую свадьбу, помяните мое слово. Остается надеяться, что ее прихоти не так скоротечны, как у ее отца.

— Расскажи, как она была одета, — быстро перебила мать.

И Кейт стала подробно описывать наряд королевы, и вечер закончился таким же весельем, как в Двенадцатую ночь.

Но моя мать не перестала тревожиться, и когда папа Павел публично заявил, что он не может признать наследные права того, кто рожден вне брака, она совсем испугалась. Папа в своем послании утверждал далее, что королева Шотландии, которая была замужем за французским дофином, была ближайшим легитимным потомком Генриха VII, и предложил созвать Третейский суд под его председательством, чтобы установить обоснованность претензий как Елизаветы, так и Марии на трон Англии.

Естественно, Елизавета высокомерно отвергла это предложение.

Но тревога моей матери еще больше возросла. Она сказала мне:

— Я боюсь, что между католиками и протестантами снова назревает конфликт и королева Шотландии станет знаменем католицизма, а Елизавета — протестантства. Раздор в семьях… вот чего я страшусь. Я досыта насмотрелась на все это.

— Но мы же не поссоримся с Хани из-за того, что она — католичка, успокаивала я матушку. — Ведь она сменила веру только для того, чтобы выйти за Эдуарда.

— Я молюсь, чтобы не случилось беды, — ответила она.

Матушка навестила Хани, пробыв у нее неделю, и вернулась в более бодром состоянии духа. У нее состоялся серьезный разговор с лордом Калпертоном.

Он сказал, что уже стар и не хочет менять свой образ жизни, но молодого Эдуарда собирается услать на запад страны. У него есть имение около Плимута. Эдуард более ревностен к вере, чем его отец, и если он позволит себе неосторожные высказывания — а с ним это может случиться — то для него будет лучше, если он это будет проделывать как можно дальше от королевского двора.

Матушка очень расстроилась при мысли, что не сможет часто видеться с Хани, но согласилась с лордом Калпертоном, что гораздо безопаснее быть подальше от центра конфликта.

Таким образом, лето прошло в приготовлениях к предстоящему отъезду Хани и ее мужа в Труинд Грейндж, графство Девоншир. Я тоже должна была ехать с ними.

Я говорила матери:

— Ты будешь чувствовать себя одиноко, если мы обе уедем.

Она взяла мое лицо в ладони и сказала:

— Но там на какое-то время ты будешь счастливее… только на время, Кэт. Ты должна прийти в себя и начать жизнь заново…

Мне ужасно не хотелось расставаться с ней, но я понимала, что она права.

В июне, примерно за месяц до намеченного срока нашего отъезда, французский король Генрих II был убит на турнире и его сын Франсуа стал королем. Мария Шотландская была его женой, и она стала королевой Франции. Моя мать сказала:

— Дело приняло еще более опасный оборот: ведь Мэри приняла титул королевы Англии!

Руперт, который как раз гостил у нас, — он зачастил к нам в то время сказал, что, пока Мария Стюарт остается во Франции, все это еще не так страшно. Опасность возрастет, если она прибудет в Шотландию, что для нее, как французской королевы, вряд ли сейчас возможно.

Я оставалась ко всему равнодушной. Мне было все равно, поеду ли я в Девон или останусь в Аббатстве. Я хотела бы остаться из-за матери. С другой стороны, я думала, как будет хорошо не видеть так часто тетю Кейт и покинуть места, с которыми связано так много горьких воспоминаний. Но я вернусь через месяц-другой — обещала я себе.

Наше путешествие было долгим и утомительным, и к тому времени, когда мы добрались до Труинд Грейндж, лето уже близилось к концу. Мне думается, с того момента, как моему взгляду впервые открылась Усадьба, я ощутила, что мрачная тень моей трагедии немного отступила от меня. Дом казался более уютным и удобным, чем Аббатство, со своими стенами двухсотлетней давности, сложенными из серого камня и прелестными садами. Он был выстроен вокруг внутреннего двора, и на каждом углу возвышалось по башенке. Из окон открывался великолепный вид на Мыс и простиравшееся за ним море, и это возбудило во мне интерес. Холл был не так велик, как в Аббатстве и замке Ремуса, но казался более уютным, несмотря на два потайных глазка высоко в стене, сквозь которые можно было незаметно наблюдать из скрытых ниш наверху за тем, что делается внизу. Домовая капелла, сырая и темная, вызвала во мне отвращение, быть может потому, что я вообще с некоторым страхом относилась к церквям из-за конфликтов в нашей семье да и во всей стране. Ее вымощенный каменными плитами пол был истерт ногами давно умерших людей. Алтарь теперь располагался в темном углу, а «глазок для прокаженных» использовался теперь теми слугами, которые болели какой-нибудь заразной болезнью и не могли общаться с другими домочадцами. Беспорядочно выстроенное здание простиралось скорее вширь, чем ввысь, и приличествующую замку величественность придавали ему, собственно, только те четыре башенки по углам.

  8