Мы все вышли во двор, провожая гостя, и в этот момент из боковой двери появился Джон Грегори. Ничего другого не оставалось, как представить их друг другу.
Джейк Пенлайон окинул Джона быстрым взглядом.
— Мы где-то встречались, — сказал он. Джон Грегори казался озадаченным.
— Я этого не помню, сэр, — ответил он. Глаза Джейка сузились, как будто он пытался вглядеться во что-то, плохо различимое.
— Я уверен, что это так, — настаивал он — У меня хорошая память на лица.
— Вы были когда-нибудь на севере? — спросил Эдуард.
— Никогда, — сказал Джейк. — Но я вспомню! Не могу сейчас припомнить, но обязательно вспомню!
Джон Грегори морщил лоб и улыбался, как бы пытаясь порыться в памяти, но мне показалось, что рубец на его щеке выступил еще заметнее.
— Я был очень рад увидеться с моим другом, — сказал Эдуард с теплотой в голосе. — Он согласился погостить у нас неделю-другую.
Джейк уже смотрел на меня, забыв о Джоне Грегори. Он сказал:
— Мы с отцом надеемся, что вы приедете в Пенлайон заблаговременно. Не годится, чтобы невеста опаздывала. Может создаться впечатление, что ее неволят.
Он взял мою руку и поцеловал. Его губы, казалось, прожгли мне кожу. Я вытерла руку об юбку. Он увидел жест и ухмыльнулся.
Затем он откланялся.
Мы вернулись в дом, и Эдуард спросил Джона Грегори:
— Что он имел в виду, говоря, что знает вас?
— Он что-то подозревает, — сказала Хани испуганно.
— Вы никогда с ним не встречались? — спросил Эдуард.
Джон Грегори нахмурил брови и, помолчав мгновение, очень твердо ответил:
— Нет.
* * *
Я одевалась для праздничного банкета в честь помолвки с величайшей тщательностью. Мне хотелось выглядеть как можно красивее, для того только, уверяла я себя, — чтобы он еще больше разозлился, узнав, что не сумел получить меня.
А после обручения? Что делать дальше? Я не видела иного выхода, как уехать обратно в Аббатство к матушке. Не бросится ли Джейк в погоню? Но нет, он должен уйти в плаванье и не сможет приехать за мной.
А Хани и Эдуард, неужели он их выдаст? Ведь ему еще нужно будет доказать, что Томас Элдерс служил мессу в капелле. Но Томаса схватят и, возможно, станут пытать, и тогда, кто знает, что из этого выйдет. Ему надо исчезнуть еще до моего отъезда. Конечно, так я и должна поступить. Не могу же я загубить мою жизнь из-за беды, которую они сами навлекли на свои головы!
Тем временем мне предстояли бал и банкет в честь моей помолвки, и я намеревалась развлекаться вовсю, пока могла.
Дженнет помогала мне одеваться. Она лучше справлялась с этим, чем Люс. Расчесав мои волосы щетками до блеска, она подала мне зеркало из полированного металла, в котором отражались наши сияющие лица. Щеки у Дженнет розовели, из-под чепчика выбивались непокорные пряди густых волос. Она была не то что красивой, но очень соблазнительной девицей, даже на мой взгляд. В ней было что-то мягкое и податливое. Рано или поздно она поддастся искушению, и мне пришло в голову, что настало время выдать ее замуж.
Я спросила:
— Тебе нравится Ричард Рэккел, Дженнет? Густо покраснев — Дженнет очень легко и часто краснела — она опустила глаза.
— Вижу, что нравится, — продолжала я. — Незачем так смущаться. Если ты ему тоже по сердцу, может быть, мы вас и поженим. Хозяин, наверное, даст вам один из коттеджей, и вы сможете продолжать работать в доме, как и сейчас. Ты была бы довольна, верно?
— Пожалуй, что так, мистрис.
— Тебе нужно выйти замуж… побыстрее… Я в этом уверена. Боюсь, что ты несколько легкомысленна и податлива, Дженнет.
— О нет, мистрис. Просто…
— Просто, когда тебя обнимают и говорят, какая ты чудная девушка, тебе трудно сказать «нет»! Она захихикала.
— Ты глупая девчонка! И не дергай мне волосы! Мне хотелось спросить ее: «Что делал Джейк Пенлайон после того, как поцеловал тебя? Ты хочешь меня уверить, что тем дело и кончилось?» Но я ничего не сказала.
Дженнет продолжала расчесывать мне волосы. О ком она думала? О Джейке или о Ричарде Рэккеле?
Я решила подобрать волосы в высокую прическу и увенчать ее гребнем, купленным у разносчика.
— Сейчас в моде пышная мелкая завивка, мистрис, а я умею завивать, сказала Дженнет.
— Я следую собственной моде. Не хочу быть похожей на всех остальных модниц и на разбитных служанок, которые им подражают.
Обескураженная Дженнет причесала меня, следуя моим указаниям. Я надела красное бархатное платье с большим вырезом и с широкими рукавами, спадающими почти до подола: разумеется, далеко не последний крик моды, но оно, действительно, очень шло мне, и, с гребнем в волосах, у меня был поистине царственный вид. Я мрачно подумала, что мне понадобится и эта царственность, и все мое умение держаться с достоинством, чтобы отразить назойливые приставания моего «суженого».