74 
— А сигнал тот, SOS, из-за которого мы сюда приехали? Может, его лешие и дают, чтоб честных сталкеров приманивать и мочить их тут почем зря? Хотя зачем…
— Тормози! — Я схватился за руль.
— Вижу, вижу, не мельтеши.
Впереди улица пересекалась с бульваром — деревья, сломанные скамеечки, разросшиеся кусты. Никита остановил кар, мы вышли, рассматривая аномалии перед перекрестком.
— Чего это они высыпали? — проворчал напарник. — Выброс скоро, что ли?
Морщась от головной боли, я распустил ремень, сложил приклад «Кедра» и повесил его за спину. Аномалии расположились извилистой полосой, перекрывая улицу. Ближе к домам клубился голубоватый туман, там посверкивали молнии двух электр. Я удивленно прищурился. Иногда молния из одной аномалии перетекала в другую по широкой дуге — они обменивались энергией. По высокой дуге, потому что на середине между Электрами притаилась прозрачная пустота, область неестественно, хрустально чистого воздуха.
Мясоворот. Очень редкая аномалия.
— Давненько я их не видел, — заметил Никита.
Меня вдруг затошнило сильнее, я отошел в сторону, уперевшись ладонями в стену возле окна с выбитым стеклом, нагнулся.
— Ты чего? — спросил напарник.
Я не ответил. Постояв с минуту, отошел назад, вытер рот тыльной стороной ладони, поднял голову и спросил:
— Видишь?
— Ага, — откликнулся Никита.
На углу стоял трехэтажный дом без крыши и верхней части стены, на кирпичной кладке висели грозди артефактов.
— О, бенгальские огни, — обрадовался напарник. — Вон, искрят… Из окна того можно достать. Их электры создали. Ни вспышки, ни лунного света нет, а бенгалы есть. Надо их взять, Андрюха, от них себя лучше чувствовать начинаешь. Тебе это сейчас не помешает.
— Бенгальские огни мышечный тонус повышают, — проворчал я, не оборачиваясь. — Причем совсем слабо, зачем они мне? Ты лучше погляди, там улитки висят. Редкая штука.
— Висят, ага.
— Странно.
— Чего странного?
— Это артефакты слизистого пузыря. А сам пузырь я что-то не вижу.
— Так он мог рассосаться, — пояснил напарник. — Электры с мясоворотом остались, а он исчез уже. Так бывает.
— Бывает, — согласился я. — Ладно, надо снять их, хотя бы часть.
— Зачем?
— Ты что, не видишь, что со мной?
— Ну… зеленый ты.
— Зеленый! Меня контузило, Никита. Я же тебе рассказывал: «вертушка» в крышу провалилась, в зыбь то есть. И потом выстрелила, а я рядом был, меня оглушило. Хорошо, перепонки не лопнули. Голова до сих пор вроде золой набита. А улитки знаешь как действуют?
— Знаю, знаю. Ты мне сам и показывал.
— Ну вот, значит, они мне нужны. Доставай трофеи, делиться будем.
Постоянно оглядываясь, контролируя улицу и перекресток, мы встали с двух сторон от кара, положили оружие на сиденья и стали разбираться с ним. В магазине «Кедра» осталось одиннадцать патронов, в «зигане» напарника — три, в «файв-севене» пять, АКМ был пуст.
— Вдвоем нельзя подниматься, надо кому-то за улицей следить, — сказал Никита.
— Ясное дело, ты здесь стой. Только нож еще мне дай.
— А твой «басурманин» где?
— На крыше оставил, когда от вертолета бегали.
Напарник не без сожаления отдал мне стилет с рукоятью-кастетом, которым гордился, будто сыном-отличником — из литого аносовского булата, с антибликовым покрытием, — и ножны к нему.
— Так, ладно, — сказал он, попятился и задрал голову. — Значит, я на первом этаже внутри встану и в окошко это буду осторожно выглядывать. Как раз погрузчик его сейчас прикрывает, я все вижу, а меня трудно заметить. А ты наверх. Только осторожно. И быстро. Улитки возьмешь, на башку нацепишь — сразу назад.
— Ладно, не копти копченого, — проворчал я.
Сквозь пролом мы вошли в здание. Пол усеивала всякая дрянь, осколки и мусор хрустели под каблуками. На второй этаж вела широкая лестница, из оконных проемов лился свет — светло, тепло, тихо. Напарник шагнул к окну, присел на колченогую тумбочку и положил оружие на подоконник.
— Быстро давай, — повторил он. — Пока опять вертолет какой-нибудь не объявился.
Сжимая в одной руке нож, в другой пистолет, я поднялся по лестнице. На втором этаже ничего интересного не оказалось — завалы мусора да лоскуты обоев на стенах. С площадки я увидел два коридора и часть кухни, там на боку лежала газовая плита с вывороченными конфорками. Осколки стекла, деревяшки и всякие железяки хрустели под ребристыми подошвами. Внутри разрушенного дома стояла ясная весенняя тишина, но я не расслаблялся и оружие не опускал. Когда стал подниматься на третий этаж, сверху дойеслись ритмичные удары. Стало ясно: они звучали и раньше, но треск мусора под ногами мешал услышать их. Сделав несколько шагов, я остановился. Глухой размеренный звук, будто кто-то выколачивает пыль. Причем занимались этим старушка или ребенок — удары были слабые.
74 
