ГЛАВА 2

– Я рассчитываю на вашу помощь, – сказала Ева доктору Мире, когда тело Драко было упаковано в пла­стиковый мешок и отправлено в морг.

– Что я могу для вас сделать?

– У меня тут два десятка полицейских собирают имена и адреса зрителей, которые могут дать свидетель­ские показания. – Ева поморщилась. Ей даже думать не хотелось о том, что за этим последует: допросы двух тысяч человек, горы бумаг, бессонные часы… – Но мне хотелось бы допросить главных действующих лиц этой драмы прямо сейчас. Что называется, по горячим сле­дам – пока они не успели очухаться и созвониться со своими адвокатами.

Занавес уже подняли, и Ева обвела глазами казав­шиеся бесконечными ряды кресел, обитых красным бархатом. Совсем недавно здесь сидели тысячи востор­женно рукоплещущих зрителей. И кто-то один – хлад­нокровный и наглый. И очень умный…

– В вашем присутствии люди чувствуют себя раско­ванно, – добавила она. – А мне сейчас очень нужно, чтобы Айрин Мансфилд не замкнулась в себе.

– Я сделаю все, что смогу.

– Буду вам очень благодарна. Пошли, Пибоди.

Все трое пересекли сцену и прошли за кулисы. Там повсюду рыскали люди в полицейской форме, а штат­ские либо попрятались за закрытыми дверями, либо испуганно, как овцы, сбились в маленькие кучки.

– Как ты полагаешь, каковы шансы на то, что прес­са не пронюхает об убийстве до завтрашнего утра?

Пибоди взглянула на Еву.

– Мне кажется, нулевые. Но, боюсь, и это чересчур оптимистичный прогноз.

– Да, похоже, ты права. Офицер! – окликнула она одного из полицейских. – Поставьте постовых у каж­дой двери, у каждого выхода.

– Уже сделано, лейтенант.

– Из здания не имеет права выйти никто, даже по­лицейский. И внутрь никого не впускать, особенно ре­портеров. Ясно?

– Так точно, лейтенант.

Коридор сузился. Ева с любопытством рассматрива­ла таблички с именами на дверях. Найдя табличку с именем Айрин Мансфилд, она постучала и, не дожида­ясь ответа, вошла.

Первым, кого она увидела, был Рорк, сидевший на небесно-голубой кушетке и державший за руку Айрин Мансфилд. Актриса еще не успела разгримироваться, но даже размазанный от слез грим не мог испортить ее неземную красоту.

Взгляд Айрин метнулся к Еве, и глаза ее наполни­лись ужасом.

– О боже! О господи! Меня арестуют?

– Мне нужно задать вам несколько вопросов, мисс Мансфилд.

– Мне не разрешают переодеться! Говорят, что нельзя! Но на мне его кровь… – Она прижала дрожа­щие руки к груди; ее театральный костюм действитель­но был испачкан кровью. – Я этого не вынесу!

– Приношу извинения. Доктор Мира, не поможете ли вы мисс Мансфилд переодеться? А Пибоди возьмет костюм и упакует его.

– Разумеется.

– Рорк, выйди отсюда, пожалуйста. – Ева отступи­ла к двери и распахнула ее.

– Не волнуйся, Айрин, лейтенант во всем разбе­рется.

Ободряюще пожав актрисе руку, Рорк поднялся и пошел к выходу. Когда он поравнялся с Евой, она впол­голоса сказала:

– Я просила тебя быть внимательным, а не любез­ничать с подозреваемой!

– Успокаивать женщину, которая находится в со­стоянии истерики, не значит любезничать. – Он тя­жело вздохнул: – Мечтаю выпить большущий бокал бренди.

– Отправляйся домой и осуществи свою мечту. Я не знаю, сколько еще здесь проторчу.

– Бренди я и здесь могу найти, – возразил Рорк. – Зачем мне для этого ехать домой?

– Здесь тебе тоже нечего делать, – отрезала Ева. – Так что поезжай домой.

Ответ Рорка прозвучал мягко, как ворчание пантеры:

– Поскольку я не являюсь одним из твоих подозре­ваемых, а этот театр принадлежит мне, я полагаю, что имею право находиться там, где мне угодно, и делать, что я хочу.

С этими словами он погладил жену по щеке и вы­шел.

– Ты всегда находишься там, где тебе угодно, и де­лаешь, что хочешь, – сердито пробормотала Ева и за­крыла дверь.

  7