очень нудно 
114 
Она грустно покачала головой, машинально отбросив рукой черную вуаль, касавшуюся щеки.
– Эта правда страшна, Бернар. Она хуже смерти. Я действительно обязана вам, но лучше бы вы не спрашивали. Она жестока! Знайте, что для всех мой муж мертв.
– Для всех, но не для меня, Катрин. Я такой же, как и вы. Всего несколько дней назад я вновь был допущен ко двору. До сих пор я воевал к северу от Сены вместе с Сентрайлем и Ла Иром. Они тоже не верят в необъяснимую смерть Арно де Монсальви.
– Как случилось, что они не бывают здесь? – спросила Катрин, желая сменить разговор. – Я очень хотела бы их повидать.
Но граф Пардьяк не желал уклоняться от своей темы и ответил кратко:
– Они сражаются против Роберта Уилби на реке Уазе. Если бы я не был с ними, то вернулся в Карлат. Не забудьте, что я сеньор и выбил бы правду из людей в замке, пусть даже пытками.
– Пытка! Пытка! Вы все только и знаете это отвратительное средство, – возмутилась, вздрогнув, Катрин.
– Средства, они и есть средства, – ответил он спокойно. – Важен результат. Рассказывайте, Катрин, вы знаете, что рано или поздно я все равно все узнаю. И даю вам слово рыцаря, что ваша тайна не будет нарушена. Вы знаете, что меня толкает к этому не простое любопытство.
Она снова посмотрела ему в лицо. Как можно было сомневаться в его искренности после всего, что он сделал для них? Она слабо махнула рукой.
– Я вам скажу. Рано или поздно, какая разница…
Ей не понадобилось много слов, чтобы рассказать Бернару страшную правду о судьбе Арно. И когда она смолкла, гасконский принц стоял бледный как полотно. Обшлагом своего золотого парчового рукава он стирал пот со лба. Потом вдруг покраснел и бросил на молодую женщину гневный взгляд.
– И вы посмели оставить его в этом деревенском приюте, среди мужланов, медленно гнить дальше? Его, самого гордого из всех нас?
– Что же я могла еще сделать? – возмущенно воскликнула Катрин. – Я осталась одна против гарнизона, против деревни… Я была вынуждена поступить именно так. Не забывайте, что у нас ничего не было, никакого другого убежища, кроме Карлата, который вы нам предоставили.
Бернар д'Арманьяк отвернулся, пожал плечами, потом неуверенно взглянул на Катрин.
– Это верно. Извините меня… но, Катрин, он не может больше оставаться там. Нельзя ли устроить его в какой-нибудь отдаленный замок и нанять верных слуг?
– Кто согласится на это, если речь идет о проказе? И все-таки я думаю, что это возможно. Но где? Ему нельзя быть далеко от Монсальви.
– Я найду, я вам скажу… Бог милостив! Я не могу смириться с мыслью, что он находится там.
Слезы подступили к ее глазам, недавнее чувство радости улетучилось.
– А я? – прошептала она. – Вы думаете, что я смогу долго выдержать? Меня эта мысль мучает несколько месяцев. Если бы не было сына, я ушла бы вместе с ним, я никогда не оставила бы его одного. Мне неважно, от чего умирать, лишь бы быть вместе с ним. Но у меня Мишель… и Арно не подпускает к себе. Я должна была выполнить одну задачу, и я сделала это.
Бернар, покусывая губы, посмотрел на нее с нескрываемым любопытством.
– И что же вы намерены делать дальше?
Ей не пришлось ответить: перед ними выросла высокая фигура в голубом и сухо спросила:
– Это вы заставили плакать мадам Монсальви, сеньор граф? У нее слезы на глазах.
– Кажется, у вас зоркий взгляд, – ответил Бернар, раздраженный тем, что его потревожили. – Могу ли спросить, какое вам до этого дело?
Но если Бернара д'Арманьяка шокировало вторжение Брезе, то тон Бернара не понравился сеньору из Анжу.
– Никто из друзей госпожи Катрин не любит видеть ее страданий.
– Я из тех друзей, каким вы, мессир де Брезе, никогда не станете, и к тому же я друг ее супруга.
– Были, – поправил Брезе. – Разве вы не знаете, что благородный Арно де Монсальви героически погиб?
– Ваша чрезмерная заботливость по отношению к его… вдове позволяет предполагать, что это вас совсем не огорчает. Что касается меня…
Тон перепалки стал слишком ядовитым, и Катрин, испуганная надвигающейся ссорой, решила вмешаться.
– Мессиры! Прошу вас! Уж не хотите ли вы отметить ссорой мое помилование? Что подумает королева?
Неожиданная агрессивность Бернара удивила ее, хотя она давно знала о старом соперничестве между Югом и Севером. Эти двое должны иметь отвращение друг к другу, а она была только предлогом. Оба мужчины замолкли, но взгляды, которыми они обменялись, доказывали, что они остались в плохом расположении духа, и молча, как два петуха, продолжали свою дуэль. Катрин поняла, что они горят желанием продолжить ссору и что долго она их от этого не удержит. Она стала искать помощь вокруг и увидела Тристана Эрмита, скромно пристроившегося в углу, и позвала его глазами. Он подбежал улыбающийся и любезный.
114 
