41 
– Мои сеньоры, мы все в сборе и не можем надеяться на присутствие капитанов Ла Ира и Сентрайля, сражающихся в Пикардии. Во время вашего последнего сентябрьского совещания в Ванне на похоронах герцогини Бретани мадам Жанны де Валуа вы заключили договор о ликвидации Жоржа де Ла Тремуя. Мне нет необходимости говорить о его преступлениях. Не удовлетворившись выдачей англичанам Жанны д'Арк, распространением террора по всей земле королевства, доведя до нищеты народ и обогащаясь самым скандальным образом, бросая в тюрьму лучших из нас, таких, как ваш кузен Людовик д'Амбуаз и Арно де Монсальви, отдав англичанам город Монтаржи, принадлежавший мадам де Ришмон, перенеся войну на нашу собственную землю, разорив и опустошив руками своего слуги Вилла-Андрадо земли Оверни, Лимузена и Лангедока, этот человек осмеливается препятствовать попыткам сближения, которые мы несколько месяцев терпеливо ведем с герцогом Бургундии. Почти целый год представитель Папы кардинал святого Креста Николя Альбергати проводит совещание за совещанием с посланниками Бургундии, чтобы прийти к миру. Что делает в это время Ла Тремуй? В октябре прошлого года он пытался осаждать Дижон и даже предпринял неудавшуюся попытку убийства герцога Филиппа в тот момент, когда смерть герцогини де Бофор, сестры Филиппа, нарушила союз с Англией. Так не может больше продолжаться! Мы никогда не изгоним англичан и не вернем мир королевству, пока главный камергер будет удерживать короля в своих когтях. Вы поклялись, мои сеньоры, освободить Францию от него. Я жду ваших предложений.
Тишина наступила после выступления королевы. Катрин затаила дыхание, взвешивая услышанное здесь. Она увидела, насколько была в стороне от всех этих событий, не без удивления узнала о попытке убийства своего бывшего любовника Филиппа Бургундского, что, впрочем, не вызвало у нее особых эмоций. Нити, связывающие их, были давно разорваны и не оставили следов, упали в воду, как обрубленный канат корабля, уходящего в дальнее плавание, словно не она, а кто-то другой пережил бурные часы в объятиях красивого герцога, словно это была рождественская сказка.
Все, в том числе и Катрин, обратили взоры на коннетабля. Опустив голову, скрестив руки на груди, он, кажется, глубоко задумался о чем-то. Нарушил тишину старый епископ. Его голос громыхал, как треснувший колокол.
– Уже два раза, сир коннетабль, вы избавляли короля от его недостойных фаворитов. Что же мешает вам сделать это в третий раз? Чем отличается Ла Тремуй от Пьера де Жияка или Камю де Болье? Первого вы бросили в зашитом мешке в реку Орон, второго зарезали. Почему же Ла Тремуй все еще жив?
– Потому что он осторожнее других. Жияк полагал, что находится под защитой дьявола, которому он продал свою правую руку. Голова де Болье была пуста, как детская побрякушка. Голова Ла Тремуя набита опасным коварством. Он знает, что его ненавидят, и действует соответственно. Мы поклялись покарать его, но это нелегко сделать.
Епископ хрипло рассмеялся.
– Речь идет об одном ударе. Я не понимаю, что вас сдерживает. Вы держитесь вдали от двора, ладно! Но у вас достаточно преданных людей.
– Ну и что может сделать один из моих преданных людей? – сухо ответил Ришмон. – Приблизиться к Ла Тремую невозможно, потому что он никому не доверяет. Короля, которого он никогда не покидает, он сделал своим главным защитником. С самого лета они засели в крепости Амбуаз, и Ла Тремуй только один раз вместе с королем выехал в свой собственный замок Сюлли. У нас достаточно желания убить его, но нет средств.
Мрачный тон коннетабля охладил пыл Катрин. Она видела, как руки Иоланды вцепились в подлокотники трона, почувствовала ее раздражение. Зачем эти затяжки, эти вопросы, остающиеся без ответа? К чему этот совет, если на нем заявляют о бессилии рыцарей? Но королева молчала, и Катрин не решилась говорить об этом. К тому же возбужденный епископ поднялся со своего места.
– Хороший лучник может поразить цель в любом месте. Когда Ла Тремуй выйдет…
– Он никогда не выходит! Ла Тремуй стал таким толстым и грузным, что ни одна лошадь его не выдержит. Он передвигается в закрытой повозке, окруженной стражниками, не снимает кольчугу даже во сне, как я думаю!
– Нанесите удар ночью…
– Ночь он проводит в главной башне под охраной пятидесяти вооруженных людей, которым не приходится спать.
– Тогда яд в пищу!
Ришмон тяжело вздохнул, и за него ответил Прежан де Котиви:
41 
