— Торговля! — оживился Чеченя. — Это я понимаю. Торговля. — Он кивнул на рабов-мутантов. — Вот с этих, э?
— И с этих тоже. И вон с него. — Макота клинком тесака плашмя постучал по голове Турана; тот сидел неподвижно, опустив глаза и внимательно слушая. — Торговать его буду.
— Куда торговать?
— Уй, болван! Хотел тебя старши´м здесь сделать, минометы даже оставить для охраны Дворца. Теперя думаю — какой с тебя старшой? Не сможешь…
— Смогу я, смогу! И с минометами слажу! Только ты разобъясни…
— Разобъясняю. Шакаленок, хоть бою и необученный и не здоровяк с виду, а шустрый. Ловкий. Так?
— Ну так.
— Не нукай, дурень. Он пусть и на «Панче» своем, пусть и неожиданно въехал, и весь оружием обвешанный, а все одно не важно это. Главное — что? Главное — он с десяток наших положил. Значит, обучить ежели его, боец знатный получится. А мы куда этих двоих, — Макота показал на мутантов, — куда их везем? Для чего я их откармливаю?
— Так на Корабль же, на Арену гладиаторскую, ты чего, забыл? Сам же хотел их там продать, а еще встретиться с этим, как его… с Графом, хвастал, у тебя с ним сделка какая-то крупная, важная…
— Ну от, правильно. Не забыл я. Втемяхал теперь?
— Ага, — сказал Чеченя. — Теперь втемяхал. Во´т чего ты третью клетку приказал на телегу…
— Ну то-то же. Значит, давайте цепи с него долой — и вниз. Вечером в дорогу, а ехать далеко.
Глава 6
На бегу ящер качал хвостом, высовывал длинный язык и громко шипел. Управлял им низкорослый жилистый бандит, которого все звали Крючком. Особенно примечательными у Крючка были уши — оттопыренные, большие и розовые. Три ящера, волочившие повозки с клетками, где сидели мутанты и пленник, шли в середине каравана. Он состоял также из мотоциклов — у одного была коляска, — мотоциклеток, трех мотофургонов и «Панча».
Один из мотофургонов, которые на Пустоши еще называли самоходами, тащил на прицепе цистерну с горючим. Второй вез бочку воды; в дощатый кузов третьего сложили провизию, а сверху на шесте водрузили красное полотнище с намалеванной черной краской буквой «М».
Бок уже почти не болел, силы постепенно возвращались к Турану. Его кормили дважды в сутки, после чего ненадолго выпускали из клетки под охраной Крючка и бандита по кличке Малик.
Чеченя остался командовать во Дворце; в путешествие к Кораблю, стоящему в центре огромной пустыни, отправился сам атаман Макота. Он подошел к телеге лишь однажды, когда под вечер первого дня пути Туран, перегревшийся на солнце, в полубреду лежал у прутьев клетки. Сухой сезон закончился, дневная жара досаждала уже меньше, но в полдень под прямыми солнечными лучами было все еще опасно. Караван остановился на привал, бандиты разминали затекшие мышцы. Кому-то выпало охранять машины, кто-то, нарубив веток с колючих кустов, разжег костер и занялся ужином, прочие без дела сидели на камнях. Со всех сторон доносились ленивые голоса, ругань и смех.
Крючок, спрыгнув на землю, встал рядом с Макотой. Лопоухий монотонно двигал челюстями, катая во рту жвачку — слабый наркотик из болотной травы, растущей где-то под Минском. Пластинками высушенных и спрессованных стеблей был забит кошель, висевший на поясе Крючка.
Бандиты молча глядели на пленника, он же едва различал фигуры у повозки. В голове до сих пор гудело злое полуденное солнце, обожженная кожа на лице стянулась, будто ее вымазали клеем и тот засох.
— Ну ты, слышь, — обратился Макота к Крючку. — Ты скажи, почему вокруг меня одно дурачье?
Крючок, меланхолично жуя, пожал плечами.
— Вот ты тоже дурак, как и остальные.
— А-а… — равнодушно протянул лопоухий бандит.
— Я чё те сказал? Я сказал: чтоб с шакаленком порядок был. До конца пути ты за это отвечаешь. Сказал?
— Ну, сказал.
— Не «ну, сказал»! — повысил голос атаман. — Я приказ те отдал! Так чего он полудохлый, тупая твоя душонка?!
— Ну так солнце же. Спекотно днем.
— Спекотно! Тупой! Так тряпку возьми и накрой клетку! И воды ему дай! Карл во Дворце остался, здесь его лечить некому. Короче, ты запомни, Крюк: ежели он сдохнет — посажу тебя самого в клетку и продам на Арену. Обучат тебя красиво помирать и отправят на игрища. Понял, стручок ты кукурузный?
Крючок пожал плечами и равнодушно пробурчал:
— Понял.
Когда Макота ушел, бандит выплюнул жвачку, достал из кошеля новую пластину, сунул в рот и полез на телегу. Первым делом он протолкнул между прутьями тыквенную флягу с водой, потом вытащил из поклажи большой кусок брезента и накрыл клеть.