с удовольствием перечитала 
50 
– В художественный центр? – спросила мать звенящим от напряжения голосом. – Да, Пэрис что-то говорила… Это что, шутка?
– К сожалению, нет! – с горечью воскликнула Аврора. – Я тоже хороша! С такой легкостью попалась на их удочку! – До нее только теперь стало доходить, участницей какой чудовищной игры она поневоле оказалась. – Мне правда надо бежать, мам. Я потом все объясню – толком еще сама ни в чем не разобралась. Пэрис поддержите, а за меня не волнуйтесь.
– Будь осторожна, дочка! – прокричала мать.
Когда Аврора выскочила из дому, села за руль и поехала в больницу, слова лейтенанта Мосса повторно зазвучали в голове, будто их записали на пленку и теперь воспроизводили, чтобы она поняла до конца, что же все-таки приключилось. «Слава богу, жив. Еще довольно слаб, все больше спит – это после операции, – но идет на поправку… Задержаны все до одного. Сегодня арестовали и организаторов – трусовато-наглого типа и бесстыжую девицу. Насколько мы можем судить, разгорелся сыр-бор из-за прекрасной дамы»…
Жив… Получается, он был на волосок от смерти… К сердцу Авроры подступил парализующий страх. Что они с ним сделали? Из-за чего?.. Сколько их было? И кто они? А она, эта дама? Неужели…
Неясная догадка сжала сердце в тиски стыда и отчаяния. Не набери она в последний раз номер Эдварда, уехала бы, так ни о чем и не узнав, жалела бы себя и мысли бы не допустила о том, что Эдвард в этой жуткой истории пострадал куда больше, что чуть не простился с жизнью.
Самовлюбленная слепая тупица! – ругала она себя, молясь, чтобы Эдвард скорее поднялся на ноги и простил ее. Во все разгоравшемся волнении, успокоить которое была не в состоянии даже железная воля, не особенно думая о правилах, она попыталась обогнать двигавшийся перед ней грузовик – темневшая впереди громадина будто желала преградить путь к любимому – и выехала на встречную полосу. Мчавший в противоположную сторону фургон едва не зацепил ее машину боком.
Осознав, что ее рассеянность чуть не довела до катастрофы, Аврора в первую очередь вспомнила о ребенке и тотчас будто отрезвела. Убить по собственной неосторожности, каковы бы ни были ее причины, чудо из чудес, подаренное Богом! Нет! Она стиснула зубы и заставила себя вернуться в свое обычное спокойно-рассудительное состояние.
Перед палатой Эдварда прохаживались и о чем-то тихо беседовали две женщины. Аврора, не заметив их, остановилась перед наполовину стеклянной стеной и взглянула на перебинтованного спящего больного.
Где-то совсем рядом с ней стихли легкие шаги, и кто-то чуть слышно ахнул. Аврора медленно повернула голову и увидела двух дам. Одна, более высокая, с утомленным и заплаканным, но добрым и благородным лицом и очень похожими на Эдвардовы ласковыми глазами смотрела то на нее, то на спутницу. А та, низенькая, с одухотворенным взглядом, застыла, прижав к губам руку, будто увидела перед собой призрака.
– Вы… Простите, вы не из России?
Аврора, совсем сбитая с толку странным вопросом, пожала плечами.
– Нет.
– И никогда там не бывали? – с недоверием спросила незнакомка.
Аврора покачала головой.
– Может, у вас предки русские? Или… – не унималась низенькая.
– Нет-нет, – ответила Аврора, уже подумывая, не с сумасшедшей ли столкнулась. – Очевидно, вы меня с кем-то путаете, – вежливо сказала она, отворачиваясь к стеклянной стене.
– Вы к Эдварду? – спросила вторая дама.
Аврора снова повернула голову, с удивлением отмечая, что то ли в интонации, то ли в манере говорить этой женщины звучит нечто знакомое и любимое. И вдруг задалась вопросом: что эти женщины делают у палаты Эдварда?
– А зовут вас случайно не Аврора? – с учтивой доброжелательностью спросила высокая.
Аврора медленно кивнула.
– Аврора Харрисон.
– Я так и подумала! Эдвард все повторял и повторял ваше имя, даже когда проснулся в самый первый раз! – воскликнула незнакомка, протягивая руку. – А я Виктория Флэндерс, его мама.
Аврора обменялась с ней рукопожатиями, смущаясь, но стараясь не подавать вида. Знает ли Виктория, что за чувства именно к ней, Авроре, Эдвард чуть не поплатился жизнью? И если знает, не пылает ли к виновнице ненавистью?
В голубых глазах Виктории светились лишь материнская любовь, страдание и облегчение.
Аврора незаметно вздохнула. Впрочем, я же не в ответе за гада Ральфа и тем более за влюбленную в Эдварда «бесстыжую девицу», подумала она. По-видимому, Виктория это понимает.
50 
