Лёгкий, ненавязчивый романчик 
138 
– Это личное. Он звонит тебе. Он знает твое имя. Он знает, где ты живешь. А сегодня ночью он пытался тебя убить.
– Я похожа на мертвую? – вскипела Рина. – Или, может, я ранена?!
– А что бы с тобой было, если бы Бо не проявил оперативность?
– Замечательно. – Рина вскинула руки и зашагала по комнате. – Значит, он – белый рыцарь, а я – дама, попавшая в беду. Ты это видишь? – Она выхватила свой жетон и сунула его отцу под нос. – Такие штуки не дают беспомощным дамочкам.
– Но их дают упрямым, эгоистичным женщинам, которые не в силах признать свою неправоту.
– Это я эгоистичная? – Они уже кричали, стоя друг напротив друга. – С чего ты это взял? Это моя работа, мое дело. Я тебе указываю, как делать твою работу?
– Ты – мое дитя. Твои дела меня всегда касаются. Кто-то пытается причинить тебе вред, и теперь этот человек будет иметь дело со мной.
– Вот именно этого я и пыталась избежать. Почему я вам не рассказала? Прокрути этот разговор назад. Я не дам тебе в это вмешаться. Я не позволю тебе вмешиваться в мою работу, в эту часть моей жизни.
– Не смей мне указывать, что я буду делать!
– Аналогично!
– Баста! Баста! Хватит! – Бьянка вскочила с тахты. – Не смей повышать голос на своего отца, Катарина. Не смей кричать на свою дочь, Гибсон. Я сама буду кричать на вас обоих. Болваны! Stupidi![41] Вы оба правы, но это не помешает мне столкнуть ваши пустые головы. Ты… – Она ткнула пальцем в грудь мужа. – Ты ходишь кругами и никак не доберешься до сути. Наша дочь не эгоистична, и за это ты извинишься. А ты… – Палец ткнулся в грудь Рины. – У тебя есть твоя работа, мы гордимся тем, что ты делаешь, тем, что ты есть. Но это другое дело, и ты сама это понимаешь. Речь идет не о ком-то другом. Речь идет о тебе. Разве мы когда-нибудь запрещали тебе входить в горящее здание, которое могло в любой момент обрушиться тебе на голову? Мы когда-нибудь говорили: «Нет, ты не можешь стать полицейским офицером, потому что мы не хотим волноваться из-за тебя день и ночь»?!
– Мама…
– Я не закончила. Ты сама поймешь, когда я закончу. Кто больше всех гордился тобой, когда ты стала тем, кем хотела? И ты смеешь говорить нам, что это не наше дело, когда кто-то хочет погубить тебя?
– Я… я просто не видела смысла в том, чтобы волновать всех.
– Ха! Волноваться – это наша работа. Мы твои родители.
– Ну, ладно, надо было сказать вам. Я собиралась после сегодняшнего… Если бы Бо не встрял…
– Теперь ты будешь обвинять его? – вмешался Гиб.
Рина приняла бойцовскую стойку.
– А больше никого не осталось. И потом, его же здесь нет, он возражать не будет. Конечно, я с удовольствием повешу это на него. Да и с каких это пор он вдруг стал твоим лучшим другом?
– Он пострадал, спасая тебя. – Гиб сжал запястья Рины. – Сандер этой ночью мог зашивать тебя. А могло быть и того хуже.
– Извинись, – напомнила ему Бьянка.
Гиб мученически возвел глаза к потолку.
– Прости, что я назвал тебя эгоисткой. Ты не такая. Я просто был очень зол.
– Ладно, все нормально. Я эгоистична, когда речь заходит о вас. Я люблю вас. Люблю вас обоих, – повторила Рина, прижимаясь к отцу и взяв за руку мать. – Я не знаю, кто все это делает и почему, но теперь мне действительно стало страшно. Оба раза он оставил на месте преступления предметы из «Сирико».
– Из «Сирико»? – переспросил Гиб.
– В школе это был коробок спичек, сегодня – столовая салфетка. Он мне намекает, что может войти туда, добраться до вас. Он мне намекает… – Ее голос дрогнул. – Я боюсь, что он может причинить зло кому-нибудь из вас. Я бы этого не вынесла.
– Ну, значит, ты понимаешь, что мы чувствуем, когда речь идет о тебе. Иди поспи немного, тебе надо отдохнуть. Мы закроем за собой дверь.
– Но…
Бьянка сжала руку Гиба, не давая ему заговорить.
– Тебе надо отдохнуть, – повторила она. – О нас можешь не беспокоиться.
Когда они остались наедине, Гиб шепнул жене:
– Ты же не думаешь, что мы оставим ее одну?
– Мы оставим ее одну. Мы должны верить в нее, и она должна знать, что мы верим в нее. Это так трудно. – На мгновение Бьянка сжала губы, стараясь сдержать дрожь в голосе. – Это всегда бывает трудно: отойти от своих детей, дать им действовать самостоятельно. Но приходится это делать. Идем, давай запрем дверь. Мы пойдем домой и там будем тревожиться о ней.
Звонок разбудил ее без четверти шесть утра. Рина еле продралась сквозь вязкую дрему переутомления, нащупала выключатель, потом магнитофон.
138 
