Особенно,... 
140 
– Вот это, – сказал Бо, – было бы по-детски.
– Хочешь подраться? Прекрасно. Но я запишу тебя на более поздний час. Это официальный разговор, я хочу, чтоб ты слушал меня внимательно.
Бо плюхнулся на стул и махнул рукой: валяй, мол, я слушаю.
Рина видела недовольство, усталость, боль, но жалеть его она не собиралась – у нее просто не было на это времени: это не стояло в повестке дня.
– У меня есть причины полагать, что связь с этим поджигателем уходит гораздо дальше в прошлое, чем мы раньше думали.
Он отпил еще глоток.
– Ну и что?
– Я исхожу из телефонных разговоров с ним, включая последний, сегодня рано утром.
Бо с такой силой стиснул банку, что смял ее.
– Значит, он разбудил тебя с утра пораньше, а ты решила поделиться радостью и подняла с постели меня?
– Бо!
– Да иди ты! – Бо произнес это устало, без запальчивости, с трудом оторвался от стула и подошел к шкафчику. Открыв его, он вынул пузырек «Мотрина», вытряхнул несколько таблеток себе на ладонь и бросил их в рот, как леденцы.
– Болит?
Бо устремил на нее стальной взгляд, запивая таблетки кока-колой.
– Да нет, мне просто нравится запивать «Мотрин» классической кока-колой. Завтрак чемпионов.
Что-то оборвалось у нее внутри.
– Да, я вижу, ты здорово на меня зол.
– Я зол на тебя, на всех мужчин и женщин, маленьких детей, разнообразную флору и фауну планеты Земля и других планет Вселенной, где, как я верю, существует жизнь, потому что мне удалось поспать минуть пять, не больше, и все тело у меня болит и стонет.
Рина увидела на его теле множество синяков, ссадин, царапин. Она насчитала немало таких и у себя на теле, но его состояние было куда хуже. Еще бы: он же принял главный удар на себя, закрывая ее своим телом.
Рина собиралась быть деловитой и краткой, изложить ему самую суть, не вдаваясь в детали. Но теперь, глядя на его сердитые глаза, встрепанные волосы, несчастное, избитое тело, она решила сменить тактику.
Даже ее строгая учительница начальных классов подула на больное место и поцеловала ее, когда она ободрала коленку на игровой площадке.
– Почему бы тебе не присесть? Я соберу тебе что-нибудь поесть, приложу лед. Не нравится мне это колено.
– Я не голоден. Там есть пакет мороженых овощей.
Ей выпало на долю немало ушибов и синяков, она прекрасно понимала, для чего нужны мороженые овощи. Вынув их из морозильника, Рина положила холодный компресс ему на колено.
– Мне очень жаль, что все так случилось. Мне очень жаль, что твой грузовик взорван. И зря я на тебя наехала, когда ты сказал отцу то, что я не готова была сказать. – Рина села, поставила локти на стол, устало потерла ладонями глаза. – Мне очень, очень жаль. Прости меня, Бо.
– А вот этого не надо. Как я буду срывать на тебе зло, если ты заплачешь?
– Я не буду плакать. – Но ей пришлось вынести жестокую внутреннюю битву, чтобы сдержать слово. – Все еще хуже, чем я думала, Бо. И ты вовлечен во все это из-за меня.
– Насколько все хуже? Что ты имеешь в виду?
– Мне надо позвонить. – Рина вынула сотовый телефон. – Это займет больше времени, чем я думала. Можно мне тоже баночку? – Она кивнула на его кока-колу.
Бо кивнул.
– О'Доннелл? – Рина встала. – Я задержусь еще на полчаса. Немного опоздаю.
Открыв холодильник, Рина увидела несколько банок диетической кока-колы вперемежку с классической, которую предпочитал сам Бо, и поняла, что это куплено специально для нее. К глазам подступили глупые слезы.
– Нет, не буду. Увидимся через полчаса.
Рина отключила связь и снова села. Открыв жестянку, она взглянула на Бо.
– Несколько лет назад я кое с кем встречалась. Какое-то время он был моим парнем. Это тянулось месяца четыре. Он был не из тех, с кем я обычно встречаюсь. Слишком светский, слишком требовательный. Но мне хотелось перемен, и он оказался самым подходящим. Он был помешан на престиже: ездил на «Мерседесе», носил итальянские костюмы, знал, какое вино к какой еде полагается. Мы пересмотрели кучу фильмов с субтитрами,[43] которые, я уверена, понравились ему не больше, чем мне. Мне нравилось быть с ним, потому что я чувствовала себя женщиной.
– А в другое время кем ты себя чувствовала? Пуделем?
–. Настоящей женщиной, – уточнила Рина. – Капризной, кокетливой, непредсказуемой. – Она пожала плечами. Столько лет прошло, а ей все еще было немного стыдно. – Мне надо было сменить ритм. Я позволяла ему выбирать рестораны, принимала его планы. Для меня это был краткий отдых. В моей профессии приходится все время быть начеку и нельзя себе позволить иметь слабости. Надо все подмечать, надо многое делать. Ну, в общем, наверное, мне хотелось чего-то совсем другого…
140 
