Лёгкий, ненавязчивый романчик 
43 
Рина засмеялась и начала одеваться: вступила в негнущиеся брезентовые штаны, отрегулировала длину подтяжек.
– Вы оба через это прошли, значит, и я смогу.
– Без сомнения, – согласился Хью. – Таких крутых, как ты, еще поискать.
«Не самый лестный комплимент, какой могла бы жаждать услышать женщина от потенциального любовника», – подумала Рина. Но если вступаешь в клуб для мальчиков, часто становишься одним из них. Свои длинные вьющиеся волосы она завязала в хвост и накрыла капюшоном.
Нет, она никогда не обладала женственностью своих сестер, но – бог свидетель! – еще до конца лета она получит сертификат пожарного.
– Может, перекусим, когда ты с этим покончишь? – предложил Хью.
Рина застегнула куртку, невыносимо тяжелую и жаркую в этот августовский день, и посмотрела на Хью. Глаза Хью были ясными и голубыми, как озерная вода, подумала она.
– Идет. Ты угощаешь?
– Пройдешь лабиринт – я угощаю. – Он помог ей надеть баллон со сжатым воздухом поверх костюма. – Провалишься – ты угощаешь.
– Договорились. – Рина послала ему улыбку, такую же солнечную, как и этот день, надела маску и шлем.
– Проверка радио, – отдал приказ Джон.
Рина проверила свой приемник и все снаряжение, показала Джону большой палец.
– Я буду тебя вести до самого конца, – напомнил он ей. – Не забывай регулировать дыхание. Будешь паниковать – попадешь в беду.
Она не собиралась паниковать. Это всего лишь тест, еще одна смоделированная ситуация, твердила себе Рина. Она дышала глубоко и ровно, дожидаясь, пока Джон щелкнет хронометром.
– Вперед.
Было темно, как в могиле, и жарко, как в седьмом кругу ада. Это была просто фантастика. Густой черный дым заполнял воздух, она слышала свое собственное дыхание, слегка хриплое, так как она вдыхала кислород через маску из баллона. Она сориентировалась, настроила стрелки компаса, сидевшего у нее в голове, и двинулась вперед, нащупывая дорогу руками, ногами, ведомая интуицией.
Рина нашла дверь. Протиснулась в нее. Пот тек по ее лицу.
Она наткнулась на преграду. Ощупала ее пальцами в брезентовых рукавицах, нашла низкий, узкий проем и проползла под ним на животе.
Там, внутри, могли остаться люди. Такова была цель этого упражнения. Она должна была обыскать «здание», найти живых или мертвых и выбраться обратно наружу. Сделать дело. Спасти жизни. Остаться в живых.
В наушниках раздался голос Джона, странный и чужой в этой черной дыре, спрашивающий о ее состоянии.
– Нормально. Хорошо. На «пять с плюсом».
Рина полезла вверх по стене, потом ей пришлось протискиваться через еще одно узкое отверстие. Она начала терять ориентацию, остановилась, чтобы сообразить, где находится.
«Не торопись, – приказала она себе. – Забраться, пробраться, выбраться».
Но кругом не было ничего, кроме черноты, дыма и невыносимого жара.
Она попала в тупик, ощутила первый спазм паники в горле, услышала его в своем учащенном, захлебывающемся дыхании.
Голос Джона приказывал ей сохранять спокойствие, сосредоточиться, следить за дыханием.
А потом под ней провалился пол.
Она застонала от боли при ударе и почувствовала, как самообладание изменяет ей. Ей никак не удавалось восстановить дыхание.
Она была слепа, на какой-то жуткий момент она оглохла и слышала только гул крови в ушах. Пот теперь тек ручейками, он капал с лица, катился по спине под сковавшей ее по рукам и ногам тяжелой робой. Снаряжение весило тысячу фунтов, маска душила ее.
«Похоронена заживо», – пронеслось у нее в голове. Она была заживо похоронена в дыму. Уцелевшие? Никто не мог уцелеть в этом удушающем черном аду.
Ей пришлось подавить импульсивное желание сорвать с себя снаряжение, освободиться.
– Рина, выровняй дыхание. Дыши медленнее и скажи мне, где ты.
«Я не могу». Она чуть не сказала это вслух. Она не могла с этим справиться. Неужели кто-то может? Она даже думать не могла, потому что не могла ни видеть, ни дышать, а все мышцы в ее теле кричали от перегрузки. Ей хотелось пустить в ход ногти и, царапаясь, проложить себе путь сквозь пол, сквозь стены. Выбраться на свет, на воздух.
Горло у нее пылало огнем.
Неужели и с Джошем было так? Теперь ее глаза горели от слез: она видела его. В голове у нее больше не было компаса, только это милое лицо, застенчивая улыбка, волосы, падавшие на лоб, когда он наклонял голову. Был ли он в сознании, когда дым ослепил и задушил его, до того, как его поглотил огонь? Может быть, он вот так же запаниковал, вот так же боролся за единственный глоток воздуха, чтобы позвать на помощь?
43 
