Особенно,... 
89 
«Эри, Эри… Я…нет. Я не…» Его лицо стало жестоким и диким, и она потянулась к нему. Но упустила.
Потому что Ястреб застыл, в агонии зарычал, и сорвался с постели. Рванул от неё, практически выбежал из комнаты, не обернувшись.
Комната погрузилась в тишину, только щёлкнул замок.
Эдриен смотрела в полном замешательстве на дверь.
Это было как лечь спать в розах и проснуться в грязи.
Как мог он просто вскочить и оставить её после этого? пульсирующее естество не выдержит эту пытку снова.
Но он не хотел отдавать ей своё семя, до тех пор, пока не убедился, что она принадлежит ему. Не хотел возможности незнания, чьего ребёнка она могла носить.
И тогда он вспомнил флакон, что старая цыганка дала ему. Он задумчиво рассматривал его, спрашивая себя, не настало ли время воспользоваться снадобьем, содержащимся в нём.
Он мог сделать так, размышлял он, даже если ненавидел побочный эффект. Способ, что позволит ему быть отстранённым и холодным в сердце величайшей страсти, какую он только знал.
******
Следующий раз, когда он пришёл к ней, прошёл в тишине от начала до конца.
За жалких четверть часа до этого, он скривился, вытаскивая пробку зубами. Он поклялся больше никогда не использовать это снадобье снова, но на этот раз в этом была необходимость. Он должен был заставить её хотеть его, привязать её к себе желанием, так он мог работать над тем, чтобы заставить её полюбить его. И ему нужна ясная голова, чтобы сделать это.
Прошлой ночью, он почти сделал из себя дурака. Он несомненно потерял контроль. Подошёл близко к тому, чтобы излиться на неё и телом и душой; глупыми словами любви и семенем, надеждой о детях и мечтой быть вместе на всю жизнь.
Он откинул голову и проглотил горькое содержимое бутылочки, и стал ждать.
Когда он смог почувствовать зловещие щупальца, расползающиеся по всему его телу, только после этого он пошёл к ней.
Он раздел её донага и повёл к полу. Она не сделала ни движения, чтобы остановить его; она оставалась безмолвной, с странным выражением в глазах. Это было немое восхищение, но он этого не знал. Её глаза с преданной любовью блуждали по нему.
Эдриен опять не так его назвала. Эдриен, он – Сидхи, Сидхи
Глава 26
Сидхи Джеймс Лион Дуглас не дрожит, напомнил он себе. Не теряет самообладания. Не начинает почти грезить наяву, подобно томящемуся от любви мальчишке, только потому что он подарил девушке самый потрясающий оргазм за всю её жизнь. И он не пропустил этого.
Но это не был оргазм. Не даже то, как она содрогалась под ним, или как прекрасно она выглядела, когда тяжело дышала, влажная от любви под его языком.
Это было то, что чуть не случилось с ним, хотя он не сделал этого ни разу за всю свою жизнь – излить семя до того, как войти в женщину. Это и в большей степени то, что он любил её, а она всё ещё не назвала его по имени. Даже на вершине страсти она не выкрикнула его имени. Ничего. Из всего того, что он знал, она вполне могла думать об Адаме. Частично из-за этого он сорвал чёртову маску с неё. Маска казалась хорошей идеей в начале, но это как раз и должно было произойти.
Следующий раз, когда он любил её, он оставил её глаза не завязанными, и она видела его от начала до конца, и да, он закончил это. Каждый дюйм его тела, когда он смотрел куда угодно, лишь бы не на её лицо. Она изумлялась ощущению прохладного пола под своей спиной и горячего мужчины сверху, но он казался каким-то другим в этот раз, когда своими руками и ртом вознёс её в то сияющее место на небе, не единожды, но полдюжины раз. До совершенства искусный, с почти пугающим самоконтролем, он делал это, пока она лежала жаждущая под ним.
Ей это не понравилось ни капельки.
Когда он отвернулся от неё, она почувствовала себя обманутой. Словно его не было с ней на самом деле вообще. Даже если он доставил ей наслаждение, что из того? Она хотела того же солнца, сияющего в его глазах, той же неконтролируемой, дикой страсти, что горела бы ярким пламенем между ними.
«Хоук!», крикнула она ему вслед.
Он застыл и стоял долгие минуты. Мускулы взбугрились на его плечах и спине. Он казался таким недостижимым.
«О. Не важно…», тихо сказала она, её глаза блестели от переполнявшей их боли.
******
Часами позже, Ястреб полоскал рот уже в пятый раз и сплёвывал в чашу. Да, это было бедствием эпических пропорций. Зелье больше причиняло ему боль, чем помогало. Оно держало его чудовищную эрекцию, не позволяя ей излиться.
89 
