Особенно,... 
87 
Курт улыбнулся. Когда урожай будет продан, Хелен легко заплатит налоги и еще останется при деньгах. Она уже поговаривала о том, чтобы покрасить дом, обновить занавески на кухне, купить красивое покрывало, которое она видела в Мобиле прошлой зимой.
Улыбка Курта увяла, он тяжело вздохнул. Да, скоро у Хелен появятся деньги. Она заплатит ему, и они с Чарли отправятся домой, в Мэриленд.
Еще недавно он ничего так не хотел, как вернуться домой, на конеферму Данстона, где в один прекрасный день у него появится собственная ферма, собственная земля и собственный дом.
Но что за дом без хозяйки? Без Хелен?
Он не хочет возвращаться. Не хочет покидать Алабаму. Не хочет покидать ее. Его нежную, прекрасную Хелен.
– …и тут… здорове-е-енное чудище…
Чарли все еще рассказывал свою историю, когда в комнату вошла Хелен. Босая, с волосами, закрепленными на макушке перламутровой заколкой, она несла поднос с тремя стаканами охлажденного молока и тремя большими кусками шоколадного кекса, покрытого толстым слоем глазури.
Чарли тут же забыл о своей истории и захлопал в ладоши, когда Хелен, вручив поднос Курту, забралась на постель и уселась, расправив длинные юбки над скрещенными ногами. Мальчику казалось необыкновенно забавным, что они втроем сидят на постели, болтают и смеются, поглощая шоколадный кекс.
Но, съев свой кусок, Чарли заскучал. Не прошло и нескольких минут, как он убежал на улицу, громко призывая Доминика. Хелен по настоянию Курта задержалась.
Обхватив руками колени, она сидела в изножье кровати, прислонившись к высокой резной спинке. Они непринужденно болтали, наслаждаясь близостью, возникшей между ними за время выздоровления Курта.
Слушая его низкий чарующий голос, Хелен изучала его смуглое лицо, отметив, что оно почти вернулось к своему обычному состоянию. Вокруг правого глаза еще оставался небольшой синяк, и не совсем зажила ссадина под левой бровью. Но его привлекательность полностью восстановилась. Еще неделя, и исчезнут последние следы кровавого побоища.
Взгляд Хелен переместился на его голую грудь. Из-за непрекращающейся жары Курт предпочитал обходиться без ночной рубашки. Как и на лице, синяки и ссадины практически исчезли, за исключением самого глубокого пореза пониже сердца – того самого, который воспалился. Его прикрывала повязка, но Хелен знала, что до конца жизни у Курта останется небольшой шрам.
Испытывая соблазн снять чистую белую повязку и прижаться губами к медленно заживающей ранке, Хелен небрежно поинтересовалась:
– Вам не кажется, что пора наконец рассказать о случившемся?
Поскольку они говорили о вещах, не имевших отношения к драке, Курт был явно озадачен вопросом.
– Что вы имеете в виду?
– Драку в городе, которая едва не стоила вам жизни.
– Ради Бога, Хелен, разве я выгляжу как человек, который чуть не умер?
– И все же я хотела бы знать, что случилось.
– Что случилось? Я ввязался в пьяную ссору, и меня избили. Как видите, все очень просто. – Он улыбнулся.
Хелен тоже улыбнулась. Какой лжец!
– С кем? – спросила она. – И кто начал драку?
– Я не спрашивал его имени, – невозмутимо отозвался Курт. – Но первым удар нанес я.
– Вы начали драку? И ударили первым?
Курт кивнул.
– Но почему? Почему вы это сделали?
Курт откинулся на подушки.
– У меня не было выбора, Хелен, – с улыбкой произнес он.
– Не было? – удивилась она. – Почему?
– По-моему, вам лучше об этом не знать. – Курт покачал головой.
– Но я хочу знать. Рассказывайте!
– Ну… один тип – этакое здоровенное уродливое животное – позволил себе неделикатное замечание. – Он вскинул бровь.
– Неделикатное замечание? – повторила Хелен, нахмурившись. – Что именно он сказал?
Лицо Курта осветилось озорной усмешкой.
– Назвал меня ослиной задницей.
Глава 37
Голубые глаза Хелен округлились. Она настолько опешила, что на секунду лишились дара речи, изумленно уставившись на Курта.
Но, увидев дьявольские искорки в глубине его зеленых глаз, перевела дух и тоже улыбнулась. Когда же заразительная улыбка Курта стала шире, Хелен рассмеялась.
Курт тоже рассмеялся. Они сидели на пуховой постели и покатывались со смеху. Внезапно ситуация показалась им невероятно забавной. Начав смеяться, они никак не могли остановиться.
Хелен так смеялась, что на глазах у нее выступили слезы. Держась за живот, она без сил повалилась на спину в изножье кровати, зажмурившись и дрыгая ногами, как ребенок.
87 
