Особенно,... 
49 
Он выдернул рубашку из ее шорт и возился с пуговицей на них, срочно целуя ее все время: – твои штаны, девушка, сними их,– грубо сказал он.
-Я не могу. Мои ноги окутаны вокруг тебя, – пробормотала она:– И, о-ох. Твой нож тыкает меня в грудь.
-Прости, – он прикусил нижнюю губу и посасывал ее: – я должен опустить тебя, девушка, чтобы получить тебя голой. Это требует, что бы ты и я были голыми.
Но он, ни сделал, ни одного движения, что бы отпустить ее. Заложник ее сочного рта, покусывал его, маленькие руки Гвен колотили его по спине.
-Тогда опусти меня вниз, МакКельтар, – задыхалась она несколькими минутами позже у его рта, отчаявшись почувствовать его голую кожу своей:– на мне слишком много одежды!
-Я пытаюсь, – сказал он, целуя основание ее шеи и проводя своим бархатистым языком назад, только что бы снова прийти к ее губам, позиция, в которой он едва был в состоянии получить полное преимущество.
-Не отпускай меня, – хмыкнула она, когда Драстен перестал ее целовать. Ее губы были голые и холодные без него, ее тело – обездоленно.
В туже минуту ее пальцы ног коснулись земли, и она с нетерпение потянулась к его одежде, но он запустил руку в ее шорты в тот же момент, проклиная, когда он глухо ударился челюстью о ее голову, а она запуталась в его волосах.
Она неумело копалась с его волосами, когда нашла дорогу к кожаным ремням поперек его груди, но была не способна понять, как он закрепил их. Отстраняя в сторону ее руки, он стащил с нее рубашку через голову, затем уставился на ее лифчик. Он очаровано прикоснулся к кружевной ткани.
-Девушка, покажи мне свою грудь. Освободсь от этой вещи, что бы я в спешке не разорвал ее на клочки.
Она оперативно щелкнула передней застежкой и сняла его. Прохладный воздух раздразнил ее соски в сморщенные пики, и Драстен втянул воздух. На мгновение, он казался не способным двигаться, а просто стоял и смотрел.
-У тебя роскошная грудь, девушка, – промурлыкал он, беря в ладони нежные округлости: – –Роскошная,– глупо повторил он, и Гвен чуть не рассмеялась. Мужчины любят грудь – любых размеров и форм, они просто ее любят.
И он, конечно, любил ее грудь. Он лапал их, поднимая и нажимая, с хриплым стоном он зарылся лицом в них, трясь туда-сюда, перед тем как втянуть сосок глубоко в рот.
Гвен нежно задыхалась, когда он разбросал опаляющие поцелуи по ее груди. Она изгибалась и вертелась в его руках, хотя его рот там… и там… и там, говоря ему только телом, как и где она нуждалась в нем. Его пальцы работали не с большимуспехом над ее шортами, и, ворча на свое крушение, он рванул ее молнию, но безуспешно, только закусив ее. Встречая похожее сопротивление с его килтом, она неистово стонала. Гвен хотела чувствовать его кожу своей, она нуждалась в этом – в каждом последнем дюйме, прижимающемся приятно и интимно.
-О, просто сними свои вещи сам, а я сниму свои,– прошептала она, сдерживая желание сделавшее ее совершенно раздраженной. Она нуждалась в нем голом сейчас же!
Он выглядел так же успокоившимся, как и она, почувствовав правильное решение, и когда она рванула и выкрутила молнию, затем сбросила шорты, он снял свой плед, бросая ножи налево и направо, снимая его топор и меч, и, наконец, сбросил кожаную броню. Он встал прямо, разбрасывая длинные темные волосы по плечам, и посмотрел на нее.
-Боже, МакКельтар,– Гвен вздохнула, ошеломленная. Шесть с половиной футов вылепленного обнаженного воина стояло перед ней, естественный в своей наготе. Гордый, в действительности, сложен лучше, чем ему следовало быть. По примитивности, мужественности и силе ему не было равных, и, конечно, это был не один носок или двадцать у него в джинсах. Он был умопомрачительный, недюжая масса, которую она не учитывала в своем уравнении того, почему она вращалась вокруг него, но она, конечно, учтет на будущее. Она многое объясняла.
Его взгляд блуждал по ее груди, вниз по ее животу, затем упал на трусики, и он издал сдавленный звук.
-Я думал, что это какая-то странная лента, что бы завязать твои волосы. Вот почему я положил это на твой соломенный тюфяк той ночью, думая, что ты могла бы воспользоваться этим перед тем как лечь спать. Но, ох, девушка, я гораздо больше предпочитаю это здесь,– небрежно сказал он:– мудро, что ты не сказала мне, что было под твоими штанами, потому, что я бы ходил вокруг твердый, все дни, думая о том как бы снимал это языком.
Ему нравятся мои трусики, подумала она, сияя. Она всегда знала, что если она подберет правильного мужчину, что бы сорвать ее вишенку, он оценил бы ее хороший вкус.
49 
