51 
Но он оказался упрямым любовником. Поцелуи его становились все жарче, но на руки он всего лишь опирался. Когда он оторвал горячие губы от ее губ, Тэмпл уже не сомневалась, что через мгновение окажется в его объятиях, но он решил поцеловать ее глаза, щеки, носик. Потом губы шейха скользнули ей за ушко, чтобы поцеловать мочку. Тэмпл вся трепетала.
Она слегка запрокинула голову, почувствовав, что шейх ласкает ей кончиком языка ямочку между ключицами. Инстинктивно она встрепенулась всем телом и слегка изогнулась, упираясь в ковер макушкой и пятками.
Тэмпл отчаянно хотелось дотронуться до Шарифа. Ей хотелось, чтобы и он к ней прикоснулся. «Не прикасайся» стало их своеобразной сексуальной игрой, и оба играли до победного конца. По мере развития этой игры каждый из них входил во вкус, все более воспламеняясь и все более сопротивляясь необходимости коснуться партнера. Тэмпл крутилась и елозила на ковре, не понимая, каким образом этому варвару удалось воспламенить ее только при помощи языка и губ. Она едва не кричала, обуреваемая желанием.
Потом Шариф изменил тактику любовной игры. Он скользнул языком вниз, поймал ее розовый выпуклый сосок, взял его в рот и начал возбуждать кончиком языка. Потом широкими восьмерками он принялся обводить ее груди, время от времени захватывая то один, то другой сосок. Тэмпл дрожала от нетерпения. О Боже, как ей хотелось поймать его черноволосую голову и еще сильнее прижать к своей груди!
Но… игра продолжалась. Шариф целовал ее груди до тех пор, пока они не превратились в розовые пульсирующие шары. Потом он начал целовать ее плечи, теплые подмышки, тонкие ребра, плоский живот, маленький пупок. И все это — не притрагиваясь к ней даже пальцем.
Наконец, когда он принялся целовать тонкую границу между животом и темно-золотистым треугольничком, Тэмпл почти потеряла контроль над собой. Эта любовная игра, не известная ей ранее, обессилила ее. Она обхватила ладонями его красивое лицо и слегка приподняла его.
— Шариф, Шариф, — выдохнула она, пропуская пальчики сквозь густые пряди его волос.
— Дорогая… — прошептал шейх.
Через мгновение она оказалась в его объятиях и обнимала его. Она не стала отдергивать руку, когда он опустил ее ладонь вниз и попросил:
— Возьми меня, приласкай…
Шариф тяжело дышал, поглядывая сквозь опущенные ресницы, как Тэмпл играет с его нефритовым стержнем, пробегая нежными пальчиками от беззащитной бархатной головки до мощного основания.
— Так? — спросила она, отмеряя изрядную длину его органа.
— Точно так, — подтвердил он.
Через минуту он отвел ее руку в сторону, приподнял и усадил ее себе на бедра. Тэмпл чувствовала пульсацию мужской плоти внутренней поверхностью своих бедер. Она устроилась поудобнее, наклонилась и протянула вперед руки. Теперь настала очередь Шарифа облизать ее пальцы. Молодая женщина пребывала в нерешительности, и он подбодрил ее:
— Сделай это, дорогая.
Тэмпл стала на колени и увлажнила его вздымающуюся плоть.
— А теперь прими меня, — снова указал он.
Повинуясь, Тэмпл начала медленно вводить в себя фаллос.
— Садись на меня. Спокойно. Медленно, — наставлял ее шейх.
Тэмпл кивнула, чувствуя себя вакханкой, и повиновалась его словам. Она подняла руки над головой и, зная, что Шариф любуется ею, медленно насадила себя на его длинный стержень. Потом она наклонилась вперед, провела грудями по его телу и принялась целовать в губы.
— Чего еще вы хотите от меня? — жарко прошептала она ему на ухо.
Он откинул волосы с ее лица и ответил:
— Всего. Всю тебя. Не утаи от меня ничего. Отдай мне все, Нэкседил.
Глава 25
Ее отчаянные крики разорвали предрассветную тишину. По щекам ее катились слезы, женщина молила о прощении. Но мольбы ни к чему не привели. Он был безжалостен.
Он замахнулся и ударил ее с такой силой, что из носа у нее потекла кровь, а нижняя губа снова начала кровоточить. Ее левый глаз уже не открывался, впрочем, огромный кровоподтек вряд ли уже можно было назвать глазом. От безжалостных ударов мужчины на теле беззащитной женщины остались многочисленные раны и синяки. Ее прелестной формы ягодицы хранили кровавые следы, оставленные его хлыстом, которым он так немилосердно избивал ее, словно непокорную лошадь. В местах, где грубое прикосновение ощущается сильнее всего, остались следы его зубов.
Пару ночей назад ее мучитель вместе с серьгами вырвал у нее мочки ушей, и мягкая ткань, еще не успев зажить, начала кровоточить снова.
51 
