Особенно,... 
66 
Самира молчала. Тогда Мустафа приказал ей поднять голову и посмотреть ему в глаза.
— Не бойся. Нам с тобой придется провести много дней вместе, Самира. Больше всего на свете я люблю приручать новых молодых рабынь. Есть люди, которые считают мои сексуальные пристрастия ненормальными, неприличными, но тебе не следует об этом беспокоиться. Ты девственница, и все, чему я научу тебя, покажется тебе нормальным, ты ведь не знаешь лучшего обхождения. Разве это не великолепно? Я могу сделать из тебя все, что пожелаю.
По лицу Самиры потекли слезы.
— Не плачь. Я очень добр с любимыми наложницами, а ты, я уверен, станешь самой любимой. — Мустафа резко выбросил вперед руку и велел: — У меня липкие от сластей пальцы. Оближи их.
Ошеломленная его приказанием, Самира обвела глазами комнату и сказала:
— Позволь, я вымою твои пальцы в…
— Нет! Разве ты не слышала, я хочу, чтобы ты обсосала мои пальцы.
У Самиры выбора не было. Хозяин ее постанывал от удовольствия, а она слизывала грязь с его рук. Мустафа сладострастно следил, как розовый язычок девушки скользил в полуоткрытых губках. Пальцы-сосиски вскоре стали такими же розовыми и чистыми, как ее язычок.
— О-о-о… Ты как маленькая кошечка… Моя маленькая кошечка, которая вылизывает всего меня.
Выполнив неприятное задание, Самира подняла голову и собралась было встать. Но Мустафа взял, ее за шиворот одной рукой, а другой начал шарить в своих просторных одеждах.
— Подожди, моя кошечка, — засопел он. — У меня есть еще кое-что, что я попрошу тебя облизать.
В это время кто-то громко постучал в дверь. Самира, воспользовавшись моментом, умчалась прочь. Мустафа грозно поднял голову. В спальню вошел Алван в сопровождении двух телохранителей султана.
— В чем дело?
— Простите нас, хозяин, но ваш отец, султан Хусейн…
— Мой отец? Что с ним? Вы что, не видите, что я занят? У меня нет времени для этого старого осла!
— Он умер.
Выражение недовольства на лице Мустафы сменилось выражением откровенной радости.
— Умер? Султан Хусейн умер?
— Да, хозяин. Слуга нашел его мертвым несколько минут назад. Тотчас позвали дворцового лекаря, но все тщетно. Старый султан умер.
— О всемогущий Аллах! — сказал Мустафа и повалился на шелковые подушки. Со смертью отца он стал самым могущественным и богатым турком во всей Аравии. — Как великодушен Аллах!
Во время обеда Шонси удивил Тэмпл, заявив, что уезжает.
— За ночь я уложу вещи и рано утром смогу отправиться в путь.
— Ну уж, нет! Почему вы собрались уезжать? — возмутилась Тэмпл. — Вы ведь сами, сказали мне, что собираетесь задержаться еще на две недели!
Шонси улыбнулся и повернулся к Шарифу.
— Скажи ей, друг, что я скиталец и мне пора в дорогу.
— Шонси никогда не задерживается в одном месте подолгу, — подтвердил шейх. Потом он обратился к Шонси: — Ты по-прежнему собираешься направиться в Мекку?
— Да, там я сяду на пароход и по Красному морю доберусь до Египта.
— Мне бы не хотелось, чтобы вы уезжали, — созналась Тэмпл.
— Я должен уехать.
— Тогда я встану как можно раньше, чтобы пожелать вам доброго пути.
— Я рассчитывал на это.
Пожелав мужчинам доброй ночи, Тэмпл направилась в шатер и устроилась в кровати шейха. Она лежала без сна. Она слышала, что Шонси и Шариф продолжали беседу в гостиной. Случайные слова, подслушанные ею, помогли Тэмпл сделать вывод о том, что вместе с Шонси рано утром уедет. Он всегда провожал своего друга. Это означало, что раньше сумерек Шариф в лагерь не вернется.
Итак, Тэмпл начала строить собственные планы. После утренней беседы с Шонси она долго размышляла над его вопросом: «Не влюблены ли вы в Шарифа?» — и вынуждена была сознаться, что влюблена. Она действительно любила Шарифа. О Господи! Она влюбилась впервые в жизни, и как на грех ее возлюбленный оказался бандитом!
Но раз она влюблена в недостойного человека, то следует поскорее расстаться с ним.
Шариф не любил ее. В разговоре с ней он ни разу не упомянул о своем любимом Изумрудном городе. Он не собирался показывать ей это прелестное место. Но даже если он покажет ей город, что за жизнь предстоит ей с этим человеком? Если очень повезет, она сможет на время стать одной из его любимых наложниц, но, пресытившись ею, он просто-напросто вышвырнет ее из своей постели. А что потом? Она будет сидеть среди прочих женщин его гарема, и сердце ее будет болеть от неразделенной любви.
66 
