.
Очередная сказка о Золушке 
24 
«Это наверняка шок от встречи после долгой разлуки», – решил Дени.
Увы, с течением дней грустное впечатление только усилилось. Танцовщица ходила с отсутствующим видом, и ее внешняя приветливость плохо скрывала полнейшее безразличие.
Что же касается еды, то семейные трапезы стали для нее истинной пыткой. Все уже привыкли к тому, что Плектруда ест мало; теперь же она практически ничего не брала в рот, и видно было, что ей не терпится встать из-за стола.
Если бы родные знали, что думает о них Плектруда, то встревожились бы куда больше.
Во-первых, еще в день приезда она нашла их безобразно толстыми. Даже худенькая Розелина показалась ей «жирной коровой». И она не могла понять, как они таскают на себе столько мяса.
Но главное, Плектруда удивлялась тому, что они ведут такую никчемную, вялую, бесцельную жизнь и спокойно мирятся с этим. И она благословляла свой тяжкий труд и лишения: по крайней мере, у нее была хоть какая-то цель. Она искала не страданий – она искала смысл жизни, как всякий подросток.
Оставшись с подругой наедине, Розелина вывалила на нее целую кучу историй про одноклассников. Она говорила без умолку, то и дело прыская со смеху:
– Ой, что я тебе еще расскажу! Представь себе. Ванесса встречается с Фредом, ну, помнишь, тот тип из третьего класса!
Но очень скоро она с грустью заметила, что ее рассказы не вызывают у Плектруды ни малейшего интереса.
– Ты же училась с ними гораздо дольше меня, а теперь даже слушать о них не хочешь?
– Не обижайся. Если бы ты знала, как все это теперь далеко от меня.
– И даже Матье Саладен? – лукаво спросила Розелина, куда лучше разбиравшаяся в прошлом Плектруды, чем в настоящем.
– И даже он, – устало ответила та.
– Ну, ты не всегда так думала.
– А теперь думаю именно так.
– А у вас в училище есть мальчики.
– Нет. У нас раздельное обучение. Мы их никогда не видим.
– Значит, одни девчонки? Фу, вот скукотища!
– Знаешь, нам некогда думать о таких глупостях.
Плектруда не решилась объяснить Розелине, какая пропасть разделяет тех, кто весит больше и меньше сорока кило, но теперь она яснее прежнего осознавала всю глубину этой разницы. Бедняжка Розелина, знала бы она, до чего ей безразличны эти дурацкие школьные ухаживания! Подруга внушала Плектруде только жалость, тем более что уже носила бюстгальтер.
– Хочешь, покажу?
– Что?
– Лифчик. Я ведь заметила: пока я говорила, ты все время пялилась на мою грудь.
И Розелина приподняла майку. Плектруда не смогла сдержать возглас отвращения.
Девочка, научившаяся танцевать вопреки своим педагогам, чувствовала, что учится жить вопреки своей семье. Она не протестовала вслух, но смотрела на родных с горьким недоумением: «Как же они придавлены к земле! Как тяжело и неуклюже двигаются! Нет, настоящая жизнь должна быть совсем другой, выше и лучше, чем эта!»
Плектруда находила, что существование ее родных, в отличие от ее собственного, лишено стержня. И ей было стыдно за них. Иногда девочка даже спрашивала себя: а может, она сирота, подкидыш, которого взяли в семью?
– Послушай, Плектруда очень беспокоит меня. Она совсем отощала, – сказал Дени.
– Да, ну и что же? Это естественно, она ведь танцовщица, – ответила Клеманс.
– Не все танцовщицы такие худые.
– Ей тринадцать лет. В этом возрасте худоба – нормальное явление.
Удовлетворившись этим доводом, Дени смог наконец спать спокойно. Способность родителей к самоуспокоению поистине безгранична; исходя из конкретного постулата «худоба – типичный признак подросткового периода», они с Клеманс уже не принимали во внимание сопутствующие обстоятельства. Конечно, их дочка всегда была тоненькой как былинка, но ее нынешняя худоба выходила далеко за пределы нормы.
Наконец праздники кончились, и Плектруда с облегчением вернулась в училище.
– Мне иногда кажется, что мы потеряли одну из наших дочерей, – признался Дени.
– Ты просто эгоист, – оборвала его Клеманс. – Она же счастлива!
Но Клеманс ошибалась вдвойне. Во-первых, девочка вовсе не была счастлива. Во-вторых, эгоизм Дени не шел ни в какое сравнение с ее собственным: когда-то она страстно мечтала стать балериной и теперь удовлетворяла это несбывшееся желание с помощью дочери. Ее ничуть не тревожило то, что ради этой цели придется пожертвовать здоровьем Плектруды. Вздумай кто-нибудь упрекнуть Клеманс, она страшно удивилась бы: «Да что вы, я желаю моей дочке только счастья!»
24 
