88 
Она откинула крышку кожаной шкатулки, где он хранил свои украшения. Там был его широкий золотой браслет с бирюзой. Несколько серебряных запонок. Золотые карманные часы с цепочкой. Одинокая женская сережка с рубинами и бриллиантами.
Эми захлопнула крышку.
Не желая признать себя побежденной, она поднимала с пола его кавалерийские сапоги, переворачивала их вверх подошвами и вытряхивала. Она прощупывала носки мягких мокасин, где, по ее разумению, мужчина мог спрятать важный документ. Выходило так, что он либо уничтожил депешу, либо увез с собой. Второе предположение казалось более вероятным. Он превосходно понимал, что ей до смерти хочется разузнать, не вызывают ли его в Мексику для соединения с основными силами Хуареса. И естественно, он из чистого злорадства будет скрывать это от нее до самой последней минуты. Ублюдок!
В дверь тихонько постучали, и в комнату вошла одна из недавно нанятых хорошеньких служанок, в руках у нее был поднос, накрытый розовой льняной салфеткой. Подняв уголок салфетки, Эми поинтересовалась, не возвратился ли капитан. Девушка, находившаяся уже на пути к выходу, не успела отрицательно покачать головой, как Эми поняла: нет, не возвратился.
Совершенно утратив аппетит, Эми не прикоснулась к еде.
Снова она пустилась в свое бесконечное хождение по комнате. Уже и закат догорел, а она все еще мерила шагами спальню, измотанная и обескураженная.
Пора уже было ложиться спать, но нервы у Эми так расходились, что нечего было и думать о покое — отправляться в постель не имело смысла. Ведь с тех пор как он со своими солдатами расположился на ранчо, это была первая ночь, когда она могла не опасаться, что он заявится к ней. Сейчас в ее душе не должно быть места ни для каких чувств, кроме блаженного облегчения!
Эми забралась в горячую ванну и долго сидела в ней, напрягаясь каждый раз, когда какой-либо внезапный звук нарушал ночную тишину. Она все-таки не окончательно избавилась от опасения, что Луис широким шагом войдет в гардеробную, игнорируя ее требования оставить ее в покое.
Но этого не случилось.
Эми надела длинную белую ночную рубашку, отогнула к изножью кровати шелковые покрывала и приготовилась поспать в свое удовольствие, как ей уже давно не доводилось. Какое это было дивное ощущение — быть одетой в ночную рубашку, как положено порядочной женщине, спать на кровати с мягкими плоскими подушками и одеялом.
Вздохнув, она задула лампу на ночном столике и легла на спину, самым удобным образом расположив подушки. Поднялась луна-дело шло к полнолунию. Ее серебряный свет струился через открытые балконные двери, заливая половину просторной комнаты волшебным сиянием, в котором отчетливо виднелись контуры тяжелой резной двери.
Воспоминания нахлынули на Эми с такой силой, что она застонала.
В ту первую ночь с Луисом она, испуганная и подавленная, стояла здесь, у двери, в ярком лунном свете… а он ее раздевал. Эми отвернулась, уткнулась лицом в подушку и дала себе клятву — выбросить из памяти, забыть и ту ночь, и все последующие греховные ночи, проведенные в его объятиях.
Но сон не приходил. Эми меняла позу, крутилась с боку на бок и, промучившись почти час, встала с кровати. Усталая и издерганная, она вышла на балкон и остановилась, обводя взглядом залитый лунным светом пейзаж.
Она заметила вдалеке небольшое облачко пыли, висящее в воздухе. Затем услышала отдающийся эхом стук лошадиных подков. И наконец разглядела коня и всадника, ровным галопом приближающихся к асиенде.
В лунном свете четко вырисовывались очертания вороного жеребца и стройного мужчины в седле.
Ноче и капитан.
Эми схватилась за перила балкона, сердце у нее неистово колотилось от страха и смятения.
Или то было… предвкушение?
Глава 26
5 мая 1866 года
В пустынях юго-западного Техаса загорался солнечный и теплый день. От яркой синевы неба захватывало дух, и только редкие кучевые облака накрывали мимолетной тенью холодные горные вершины, высившиеся далеко на юге. Воздух был сух и неподвижен, но дышалось легко: пора обжигающего летнего зноя еще не наступила.
На зазеленевших холмистых конских пастбищах резвились недавно появившиеся на свет длинноногие жеребята, стараясь держаться поближе к своим матерям. Лонгхорны удовлетворенно кормились молодыми сочными побегами посреди плоских равнин. Краснохвостый ястреб, гнездившийся вблизи асиенды, повадился пикировать с неба и пить воду из новой птичьей поилки-ванночки, которую соорудил Педрико на просторном каменном крыльце.
88 
