23 
Разве выходят вечером из собственного дома через черный ход, завернувшись в плащ и пряча лицо, прыгают поспешно в фиакр, стараются обмануть следящих за ними шпионов, карабкаются по черной лестнице – и все это для того, чтобы иметь возможность поговорить с глазу на глаз о погоде? Рудольф и эрцгерцог Иоганн Сальватор обсуждали самые серьезные государственные вопросы.
Рассуждения Рудольфа всегда носили объективный характер. Ему было интересно беседовать с доверенным лицом, человеком передовых взглядов, своим единомышленником о тех проблемах, которые его живо занимали. Он думал таким образом подготовить будущее. Эрцгерцог преследовал более осязаемые цели. Склонный к авантюрам, с удовольствием участвовавший в интригах, он изо всех сил стремился к действию. Но, обладая проницательным умом, угадывал глухое сопротивление Рудольфа, понимая, как тот еще далек от того, чтобы даже в мыслях прибегнуть к силе. Следовательно, надо мало-помалу повернуть его в нужную сторону, опутать интригами, приоткрыв перед ним только малую часть задуманного. Таким образом он незаметно для принца сумеет его скомпрометировать и в нужный момент вынудить к самым решительным действиям.
Эрцгерцог хорошо знал своего кузена. С ним надо было действовать в обход, использовать неизбежную гневную реакцию, когда терпели провал все его попытки провести военную реформу. Генеральный штаб внимательно прислушивался к проектам и замечаниям принца-наследника, но не понимал всей выгоды нововведений и ни на йоту не отклонялся от раз и навсегда выбранной линии. „Они слишком тупы!“ – кричал тогда принц. И именно такие моменты использовал Иоганн Сальватор, чтобы подвигнуть принца сделать шаг вперед и подготовить почву для следующего.
Наследник престола, не видя ясно своего кузена, был, однако, достаточно проницателен, чтобы догадаться, что Иоганн Сальватор тайно плетет несчетные интриги. Чем все это кончится? Рудольф не старался вникать глубже из боязни, что будет вынужден порвать с кузеном навсегда. С кем тогда он будет так откровенно беседовать?
Накануне отъезда в Галицию одно неосторожное замечание эрцгерцога вызвало подозрение Рудольфа и заставило его насторожиться. Эрцгерцог говорил с Рудольфом о предстоящей поездке, о пребывании того в Лемберге. Он упомянул имя начальника штаба XI армейского корпуса и добавил:
– Это один из наших. Ты сможешь, вероятно, сказать ему словечко.
– Словечко о чем? – резко спросил Рудольф.
– О, всего лишь любезное слово, – уклончиво ответил эрцгерцог, понявший, что зашел слишком далеко.
Рудольф не настаивал на объяснении, но неприятное впечатление от этого небольшого инцидента у него осталось.
В вагоне слова „это один из наших“ пришли ему на память и поселили в душе беспокойство. В его воспаленном мозгу они предстали исполненными зловещего смысла. „Один из наших“, – эрцгерцог выразился бы именно так, если бы хотел дать понять, что речь идет о заговоре. Заговорщик! Следовательно, существует заговор, секретное соглашение между эрцгерцогом и высшими офицерами? Рудольф внезапно понял, что готовилось в тайне от него. Черт возьми, делая вид, что интересуется лишь идеями, его кузен был человеком действия, знал, что случай надо готовить и в нужный момент иметь под рукой материальную силу. Для Рудольфа, солдата и законопослушника, не существовало ничего более отвратительного, чем мятеж или военный переворот. До сих пор он мог наивно воображать, что можно было, не подвергаясь опасности, говорить о чем угодно. Теперь он ясно видел, что слова неизбежно приводят к действию. Он приходил в отчаяние при мысли, что он, наследник престола, имеющий ранг маршала, мог оказаться главой мятежников. Военные перевороты хороши для русских – этих азиатов, податливых, жестоких и коварных. Их династическая история полна подобным. Но для него, выходца из рода Габсбургов, – никогда! Гнев охватил его при мысли, что кузен толкал его на путь, ведущий к бесчестью. Он дал себе обещание, возвратясь, высказать ему все, даже рискуя возможным разрывом.
Во время недолгого пребывания в Галиции он взвинчивал себя все больше и больше. Однако из странного противоречивого чувства был весьма любезен с начальником штаба XI армейского корпуса, хотя и смотрел на него с опасением. „Похож ли он на предателя?“ – спрашивал он себя.
Рудольф возвратился в Вену рано утром с чувством усталости. Ожидавшие его письма вызвали только раздражение. Решительно повсюду он упирался в стену. Свидание с женой прошло холодно. Принцесса на этот раз выбрала роль жертвы. Она мало говорила, без конца вздыхала. „В этой женщине нет ничего естественного, – думал Рудольф. – Я предпочитаю, чтобы она злилась“. Все это не снимало нервного напряжения.
23 
