26 
– Нам? – восхищенно спросила Катрин. – И ты побежишь вместе с нами?
– Да, малышка. Мое пребывание здесь кончилось. Я ведь кокильяр-ракушечник, мне нужно возвращаться к своему королю. Король кокильяров призывает меня в Дижон, так что поедем мы вместе.
Он рассказал, что они придумали с Машфером. Как только состоится процессия где-нибудь на окраине и отвлечет парижан, они отправятся к тетушке Кабош и постараются выманить ее на улицу или по крайней мере вынудить отпереть дверь. Тогда с несколькими добрыми товарищами ничего не будет стоить подхватить и увести Лоизу. Но бежать надо сразу на берег Сены, к складам, брать лодку и плыть до Бургундии.
– Ты мне понадобишься, Сара, но затем ты поступишь как захочешь…
Цыганка беззаботно повела плечами.
– Я бы поехала вместе с дамами, если бы они взяли меня с собой. Невелика жертва уехать отсюда. Волка-с-Бельмом с меня хватит! Он надумал спать со мной, и каждую ночь мы с ним воюем. Чем дальше, тем он злее и грозит, что отправит меня танцевать перед Машфером. А ты знаешь, что это такое!
Барнабе кивнул головой, Катрин едва удержалась, чтобы не кивнуть тоже. Кивнуть она не кивнула, но вспыхнула от негодования: она привязалась к своей странной сиделке и чувствовала, что, несмотря на черноту, Сара достаточно красива, чтобы попасть в гарем Машфера. Ласково взяв Сару за руку, Катрин посмотрела на нее, и глаза у нее были в этот миг золотые, как солнечный летний день.
– Мы же не расстанемся, скажи, Сара? Ты поедешь с нами к дядюшке Матье. Правда, мамочка?
Жакетта грустно улыбнулась. Еще недавно полная жизни, крепкая, веселая бургиньонка, она с каждым днем становилась все тоньше, все прозрачнее. Щеки у нее ввалились, побледнели, глубокие морщины прорезали ее лицо, такое гладкое, такое свежее до пережитых ею черных дней. Все платья висели на ней как на вешалке.
– Сара может быть уверена: где бы мы ни были, ей всегда найдется место рядом с нами. Разве не ей я обязана твоим спасением?
И две женщины, рожденные на разных концах земли, бросились друг другу в объятия, горько плача над несчастными судьбами друг друга. Несчастья сроднили их. Горожанка стала такой же неприкаянной, как дочь вольных ветров, что странствует по дорогам и чьи предки брели вместе с ордами Чингисхана. Женская дружба, такая могущественная, когда к ней не примешивается ревность, связала двух женщин, и Жакетта по собственной воле стала звать Сару сестрой.
Барнабе, подкинувший несколько раз Катрин, словно малого ребенка, вдруг как-то странно засопел и вытер нос рукавом.
– Довольно телячьих нежностей! – объявил он. – Есть хочется. И раз мы все тут породнились, то и пообедаем по-семейному. Я прихватил несколько трубочек с кремом от Изабо-Сластены, специально для тебя, малышка, – сказал он и достал из кармана румяные пирожные.
Катрин, сластена почти такая же, как Изабо, давным-давно не видела ничего сладенького. С неизъяснимым наслаждением принялась она за пирожные, потом вдруг подбежала к Барнабе и поцеловала его сладкими от крема губами в плохо выбритую щеку.
– Спасибо тебе, Барнабе!
Барнабе чуть не упал от изумления. Быстрым шагом направился он в темный угол, где хранил свои фальшивые реликвии, и стал перебирать их. Странный приступ кашля завладел им.
– Завтра они поведут на виселицу бывшего прево Пьера Дезэссара. Весь город отправится в Монфокон. Самое время…
Патлатая голова Машфера, очистившегося от всех своих устрашающих язв, просунулась в дверь Барнабе. Ракушечник раскладывал по маленьким медным коробочкам кусочки костей и маленькие бумажки с готическими буквами. Катрин, необыкновенно заинтересованная его работой, вертелась возле него, и прятать ее было поздно: Машфер увидел ее.
– Кто такая? – спросил он, указывая на Катрин длинным грязным пальцем.
– Сестра Лоизы, пленницы Кабоша, – ответил Барнабе. – Но ее и пальцем не тронь, Машфер, она мне приемная дочка!
Вцепившись в плечо Барнабе, король нищих рассматривал Катрин с удивлением и недовольством. Сара только что причесала Катрин, и при свете очага ее волосы казались чистым золотом, глаза тоже, она гордо вздымала головку, как молоденький петушок, стараясь не показать Машферу своего страха. Машфер осторожно протянул руку и тронул ее за косу.
– Старый врун! Я так и знал, что ты меня обманул. Если старшая сдержала все обещания младшей, она должна быть красоткой!
Костлявая рука Барнабе опустила вниз руку Кривого.
26 
