Особенно,... 
47 
Осгуд насупил седые кустистые брови.
– Я каким-то образом могу помочь?
– Да, – решительно ответил Герберт. – Переведите меня в Хьюстонский филиал.
Брови Осгуда подпрыгнули вверх.
– Из Вашингтонского в Хьюстонский? Не понимаю. А при чем здесь твои личные неприятности?
Герберт взглянул на него с мольбой, будто в нем одном видел свое спасение.
– Я хотел бы отсюда уехать. Зажить другой жизнью, обзавестись новыми друзьями.
– Познакомиться с новыми девушками, – добавил Осгуд, снова надев очки и посмотрев на подчиненного отцовски строгим взглядом.
Герберт поднял руки.
– О девушках некоторое время я предпочел бы вообще не вспоминать.
Осгуд скривил рот.
– Диагноз понятен. Несчастная любовь и попытка сбежать от самого себя, верно?
Герберт пожал плечами.
– Что-то вроде того.
Начальник долго и внимательно на него смотрел и вдруг спросил:
– А если и в Хьюстоне обрести покой у тебя не получится? Или, того хуже, влюбишься еще раз, еще более несчастно? Куда помчишься тогда?
– Еще более несчастно я не влюблюсь, – сказал Герберт. – Не смогу больше увлечься ни единой девушкой, точно знаю.
Осгуд по-доброму рассмеялся.
– Ну в этих делах, брат, точного прогноза не сделаешь.
– Но бывают ведь такие случаи, когда мужчина и женщина знают и любят друг друга с самого детства и счастливо проживают вдвоем до гробовой доски? Разве нет? – Герберт пристально взглянул в мудрые глаза босса.
Тот на мгновение задумался.
– В общем, да, вроде бы бывают. А у тебя что, любовь к бывшей однокласснице?
– К соседке, – понуро признался Герберт. – Прожили бок о бок двадцать лет, а теперь она уехала и обо мне, похоже, забыла.
– Что значит «похоже»? – изумленно потребовал Осгуд. – Ты узнай наверняка, чтобы уж не сомневаться.
Герберт развел руками.
– С удовольствием бы, но Дебора даже на звонки не отвечает. Да и вряд ли она воспримет мое объяснение всерьез, – я для нее просто друг, почти брат.
Осгуд почесал затылок.
– Так-так-та-ак! Что же мне с тобой делать? – Он на некоторое время погрузился в раздумья. – Поступим, пожалуй, вот как: я отправлю тебя в Хьюстон как бы в длительную командировку, здесь нового человека брать пока не буду. Поживи там, присмотрись к людям, проверь, поможет ли тебе это забыть о неприятностях. Заодно выполнишь кое-какое задание. А потом окончательно решишь, чего хочешь. Может, еще так затоскуешь по дому, что сбежишь из Хьюстона раньше времени! – Он довольно крякнул.
Герберт с чувством пожал ему руку.
– Спасибо вам!
– С благодарностями лучше не спеши, – посоветовал Осгуд. – И вот еще что, – добавил он, когда Герберт уже поднялся, собравшись уходить. – Настоятельно рекомендую перед отъездом хоть из-под земли достать эту самую соседку и попытаться-таки все ей объяснить.
Герберт, никак не ожидавший от шефа такой сердечности, округлил глаза.
– Да-да, попытаться объяснить, – повторил Осгуд с подъемом. – В любви оно часто так происходит: люди расстаются по глупому недоразумению, потому что один или другой либо сразу оба не сумели толком что-то изложить, признаться в главном.
Герберт медленно кивнул.
– Спасибо за совет, – пробормотал он.
– А теперь иди и собирайся. К понедельнику будь готов уехать.
– Непременно, – ответил Герберт, берясь за дверную ручку.
Встретиться с Деборой удалось лишь в день отъезда. И то случайно. Она заехала к родителям, и Герберт, по счастью, увидел ее в окно.
Сколько всего ни передумал он за это время, какие только безумные предположения ни сделал, чего только ни навоображал себе. Дебора мерещилась ему то в подвенечном наряде рука об руку с Кейджем, то в том вечернем костюме, в котором была на празднике, и с совершенно чужим взглядом. То представлялась матерью очаровательных – не его – детей. Он так измучился, что был уже рад возможности улететь в Хьюстон – не видеть ее дома, своего сада, чертовой гостиной с диваном, да всего, что так или иначе ассоциировалось у него с соседкой.
– Деб! – Он выскочил из дома так поспешно, что едва не растянулся во дворе и не разбил нос. – Деб! Подожди!
Дебора повернула голову и улыбнулась странной незнакомой улыбкой.
– Герберт! – Она остановилась на посыпанной гравием дорожке. – Как поживаешь?
Как поживаешь… Подобные вопросы задают малознакомым и тем, с кем нет особого желания знаться, в страшной тревоге подумал Герберт, торопливо приближаясь к подруге.
47 
