Особенно,... 
44 
Фиона недовольно дернула плечиком.
– Может, вернемся в гостиную? На улице похолодало. – Она делано поежилась, очевидно думая, что Герберта мысль согреть ее теплом своего тела приведет в чрезвычайное возбуждение. Он же, не желая быть с ней один на один в той комнате, где его осыпала ласками Дебора, покачал головой.
– Не хочу.
– Что это значит? – Деланая покорность Фионы вмиг испарилась. – Я что-то не понимаю!
– А ты поднапряги мозги, – посоветовал Герберт, не моргнув глазом.
Фиона впилась в него горящим взглядом, ее губы искривились, исказив вдруг все прекрасное лицо.
– Да как ты смеешь так со мной разговаривать? – зашипела она. – Я у тебя в гостях, потратила зря столько времени, хотя могла провести его в окружении десятка мужчин!
Герберт усмехнулся.
– И провела бы! Я нисколько не удивился бы, если б ты сказала, что у тебя море других планов.
– Наглец! – выпалила Фиона.
– Эй, поосторожнее! – прогремел Герберт, вспоминая, скольким унижениям он позволил ей себя подвергнуть.
Фиона долго смотрела на него в полном ошеломлении. Потом обхватила себя руками и вся сжалась – не то от холода, не то от обиды.
– Если замерзла, возьми на вешалке в прихожей пиджак, – немного сжалился над ней Герберт.
Фиона медленно покачала головой.
– А я, признаться, думала, что у нас что-то серьезное завяжется, – пробормотала вдруг она, потупившись. – И ехала сегодня к тебе с твердым намерением сказать «да». Ты ведь трепетал передо мной, готов был рассыпаться от восхищения! В глаза мне заглядывал, ловил мой каждый вздох! – чуть не прокричала она, внезапно вскидывая голову.
– Правильно, – спокойно ответил Герберт. – Потому что пребывал тогда в странном умопомешательстве.
– Умопомешательстве? – в отчаянии переспросила Фиона. – А теперь? Вылечился?
– Да, – сказал Герберт так же невозмутимо.
Фиона снова покачала головой – горестно и будто не веря, что все это ей не снится.
– А я так скучала по тебе, когда ты был в командировке, – пробормотала она. – Едва пережила эти два дня, ни о ком другом думать не могла…
Герберт немного наклонился вперед.
– Что-что? Может, еще скажешь, ни с кем из своих воздыхателей не виделась?
– Ни с кем! – выдохнула Фиона.
Герберт рассмеялся.
– Да я собственными глазами видел тебя с другим в «кадиллаке»! В пятницу, во время обеденного перерыва.
Фиона в ужасе расширила глаза и долго не произносила ни слова. Потом нерешительно протянула вперед руки – прося прощения или предлагая обняться. Герберт не обратил на ее жест внимания.
– Поэтому ты мне и мстишь? – прошептала она.
– Нет, не поэтому, – ответил Герберт.
– В чем же тогда дело? – с мольбой в голосе спросила Фиона.
Герберт прямо взглянул ей в глаза, в которых, к своему великому изумлению, не нашел былого волшебного очарования.
– Просто я понял, что ты не та женщина, которая мне нужна. А еще осознал, что люблю другую, – внезапно добавил он, поражая самого себя и чему-то несказанно радуясь.
Фиона, чуть не задохнувшись от неожиданности, прижала к щекам ладони и долго смотрела на него в немом изумлении.
– Неужели… Элен? – тихо поинтересовалась она после продолжительного молчания.
Герберт, рассмеявшись, покрутил головой.
– А! Знаю… – Фиона опустила руки и кивнула своим мыслям. – Эту темноволосую, твою соседку. – Ее взгляд засветился злобой. – Я сразу что-то такое почувствовала, как только увидела, как ты на нее смотришь.
А ты, оказывается, не так уж безнадежно глупа, отметил про себя Герберт. Уже хорошо, а то я было совершенно в тебе разочаровался, с иронией мысленно добавил он.
– Угадала.
Глаза Фионы сузились.
– Но ведь она была с другим? Ты уверен, что твое чувство взаимно?
Герберт ощутил вдруг, что чертовски устал – от полученных за день впечатлений, от этого идиотского разговора, а главное, оттого, что давным-давно не сидел вдвоем с Деборой в яблоневом саду и откровенно с ней не разговаривал, как нередко случалось раньше. Оказалось, именно это было в его жизни самым ценным.
– Так ты уверен, что она тоже тебя любит? – допытывалась Фиона.
Герберт покачал головой.
– Не уверен… Точнее, почти уверен, что не любит… Я для нее просто друг. Хотя… – Мысли заработали в его голове так напряженно, что он почти забыл о присутствии Фионы. Вспомнил о ней, когда она неслышно приблизилась к нему настолько, что его щеку согрело тепло ее дыхания. Герберт вздрогнул.
44 
