43 
Я могла бы оставаться в круге всю ночь, кружась, чувствуя магию, чувствуя себя прекрасной, сильной, целой и в безопасности. Но осторожно, очень осторожно Хантер завершил его, замедлил наши шаги, сгладил поток энергии, и затем мы снова тихо опустились на камни, наши колени соприкоснулись, наши руки соединились, наши лица покраснели и застыли в ожидании.
– Все на секунду закройте глаза и думайте о том, на что отдать свою энергию, – мягко сказал Хантер. – Для чего вам нужна помощь, что вы можете отдать? Откройте ваши сердца и тогда к вам придут ответы, и когда вы закончите, поднимите голову.
Я наклонила голову, и мои глаза беспокойно закрылись. Во мне била сильная пульсирующая нить, чтобы я приняла ее, использовала, как желала. Ответ пришел ко мне незамедлительно. Позвольте мне сохранить Старлокет. Позвольте мне защитить Элис от зла.
Я выпрямилась и открыла глаза, сразу же увидев, как пристально Хантер наблюдает за мной. Он моргнул, когда я встретилась с ним взглядом, и отвернулся. Что же я увидела в его глазах?
Когда уже все подняли головы, мы опустили наши руки, и Хантер начал урок.
– Я хочу поговорить о свете и тьме, – сказал Хантер, и его английское произношение казалось изящным и точным. – Конечно же, свет и тьма – это две стороны одной медали. Они творят все, что мы знаем в жизни. Это понятие легче всего охарактеризовать по принципу инь и янь. Свет и тьма – две половинки одного целого. Одно не может существовать без другого. И что более важно, они связаны независимыми оттенками серого.
Ох. Я начал понимать, о чем он вел речь. Я вспомнила подобные разговоры с Кэлом и с Дэвидом Редстоуном. Главное в этом понятии о свете и тьме то, что не всегда кристально ясно, что какой стороне принадлежит. Сделать выбор в хорошую сторону не всегда легко, часто его даже не можно распознать.
– Например, – начал Хантер, – микробы могут убить – как ботулотоксин. Но та же самая вещь, в маленьком количестве, может вылечить. Нож может помочь сохранить жизнь или может ее забрать. Любовь может быть радостным подарком или душной тюрьмой.
Это правда, подумала я, вспомнив, что я потеряла, расставшись с Хантером. Я не могла не смотреть на Скай. Ее лицо было спокойным, она смотрела на пол, но, реагируя на слова Хантера, на ее бледных щеках замаячил нежно-розовый румянец.
– Солнце – самое необходимое для жизни, – сказал Хантер, – но оно может сжечь зерновые культуры, люди могут умереть от жажды, оно может высушить кожу до появления волдырей. Огонь тоже может дать жизнь, сделать нашу пищу полезной, помочь защитить нас, но также может быть яростным мстителем, уничтожая каждый из этих путей, забирая жизни без разбору, не оставляя ничего после себя, кроме пепла.
Я сглотнула, перед глазами появился множество воспоминаний об огне. У огня и меня были любовно-ненавистные отношения. Огонь и я были близки, пока Кэл не попытался убить меня с помощью огня…. и огонь был средством Кьярана для убийства моей матери.
– Свет и тьма, – говорил Хантер. – Две половины целого. Все, что мы делаем, говорим, чувствуем, выражаем – все это имеет две стороны. Какая сторона преобладает – это решение, что делает каждый из нас ежедневно, много раз в день.
Мне казалось, как будто Хантер произносил это только для меня. Временами для меня различия между светом и тьмой, добром и злом были размыты. Почти каждая опытная ведьма, с которой я когда-либо говорила, признавалась в том же самом. Ужасным было то, чем больше ты изучаешь, тем меньше ясными они становились. Вот почему был так необходим непоколебимый внутренний компас морали. Именно это Хантер и пытался помочь мне развить в себе.
Я вздохнула.
После круга Бри вытащила содовую, минералку и сандвичи, и мы набросились на все это. Мне часто хотелось чего-нибудь сладкого после использования магии, и сейчас я с нетерпением набросилась на кусочек хлеба с цукини в шоколаде.
– Это очень вкусно, – сказала Дженна, беря ломтик этого хлеба. – Ты сама его испекла, Бри?
Бри засмеялась.
– Я тебя умоляю. Я не знаю, как обращаться с духовкой. Его испек Робби.
Я избегала разговоров с Хантером или Скай, и, когда все начали собираться домой, я улизнула за дверь своей машины. Я вымоталась и хотела разобраться в сегодняшней магии. Я больше не хотела ни говорить, ни думать о свете и тьме. Я хотела поехать домой и упасть в постель. Впервые с тех пор, как мои родители уехали, я захотела, чтобы они были дома, чтобы ждали меня. Не то чтобы я не скучала по ним до сих пор – я просто не ощущала нужды в них. Сегодня вечером я знала, что меня бы утешило одно их присутствие в доме.
43 
