Особенно,... 
117 
– Ты все еще пытаешься наказать меня за то, что произошло семь лет назад? Или это просто предлог? – Он навис над ней, опершись руками о стену. – Чего ты боишься?
– Уж конечно, не тебя.
Джон взял ее за подбородок.
– Врешь. Ты боишься, что папочка не будет любить тебя.
У Джорджины перехватило дыхание.
– Это жестоко.
– Возможно, но это правда. – Джон провел пальцем по ее плотно сжатым губам. – Ты боишься протянуть руку и взять то, что хочешь. А я не боюсь. Я знаю, чего я хочу. – Он взял ее руку и приложил к своей груди. – Ты все еще стараешься быть хорошей девочкой, чтобы папочка заметил тебя? А ну-ка, проверим, – прошептал он, передвинул ее руку вниз и прижал к набухшему члену. – Я заметил.
– Прекрати, – проговорила Джорджина и разрыдалась. Она ненавидит его. Она любит его. Она хочет, чтобы он ушел, и одновременно безумно желает, чтобы он остался. Он жесток и безжалостен, но он прав. Она боится, что он дотронется до нее, и при этом ее охватывает ужас при мысли, что он не сделает этого. Она действительно боится взять то, что хочет, боится, что из-за Джона она станет несчастной. А ведь она уже и так несчастна. И ей не выиграть эту битву. Джон для нее как наркотик, и она уже попала в зависимость от него.
– Не надо так со мной.
Джон вытер слезы с ее щек.
– Я хочу тебя, и я не боюсь дать волю своей ненасытности.
Джорджина понимала, что ей нужно отсечь себя от Джона, вернуть себя в нормальное состояние. Отказаться от горячих поцелуев, прикосновении, страстных взглядов. Ей нужно пройти через все это.
– Ты просто хочешь часть того…
Джон покачал головой и улыбнулся:
– Мне не нужна часть. Я хочу все.
Глава 19
– Мне нужно твое сердце, твои мысли, твое тело. – Джон наклонился и слегка коснулся губами ее губ. – Я хочу всю тебя – навсегда, – шепотом добавил он и обнял ее за талию.
Руки Джорджины уперлись ему в грудь, как будто она хотела оттолкнуть его. Но вместо этого она приоткрыла ему свои мягкие губы, и Джона охватила такая радость победы, что он едва устоял на ногах. Теперь он владеет ее душой и телом.
Джон оторвал Джорджину от пола и стал жадно целовать. Поцелуй превратился в жаркую схватку губ и языков, которая наполняла их наслаждением. Поставив ее на пол, Джон расстегнул молнию у нее на спине и спустил платье вниз, затем, стянув бретельки комбинации и бюстгалтера, сдвинул одежду к талии. Его взору открылась полная грудь Джорджины. Он немного отстранился, чтобы оглядеть то, что сулило ему райское блаженство, а потом, прижав ее руки к бокам, наклонился и лизнул языком торчащий сосок. Джорджина застонала и выгнулась ему навстречу. Он взял сосок в рот. Джорджина попыталась высвободить руки, но он крепко держал ее.
– Джон, – прошептала она, – мне хочется обнять тебя.
Он выпустил ее руки из плена и принялся за другой сосок. Он был готов. Он готов уже несколько месяцев. Ноющая боль в паху подталкивала его к тому, чтобы содрать с Джорджины одежду, прижать ее к стене и глубоко-глубоко ворваться в ее горячее влажное лоно. Немедленно.
Джорджина освободила руки от бретелек. Пока она вытаскивала рубашку из его брюк, Джон неотрывно смотрел в ее затуманенные страстью глаза. Он с трудом сдерживался, ему едва удавалось противостоять своему желанию разложить ее на полу тут же, у входной двери. Не в силах больше ждать, он схватил ее за руку и потащил в глубь дома.
– Где твоя спальня? – спросил он. – Знаю, что где-то здесь.
– Последняя дверь слева.
Джон вошел в комнату и замер, будто натолкнувшись на кирпичную стену. Кровать была застелена покрывалом в цветочек, а над кроватью висел кружевной полог. Вдоль изголовья было уложено с полдюжины подушечек с рюшечками. Цветы были и на обоях, и на обивке кресел. Огромный венок из цветов висел над туалетным столиком, и еще две вазы с цветами стояли по углам. У Джона возникло ощущение, что он перепутал двери и оказался в оранжерее.
Джорджина, придерживая на груди спущенное платье, вошла вслед за ним.
– В чем дело?
Джон оглянулся на нее, замершую среди этого изобилия цветов, с руками, прижатыми к груди в тщетной попытке прикрыть грудь.
– Ни в чем, если не считать того, что ты еще одета.
– Ты тоже.
Он улыбнулся и сбросил туфли.
– Это легко исправить.
За несколько секунд он полностью разделся, поднял глаза на Джорджину и едва не кончил. Она стояла в нескольких шагах от него, и на ней были только крохотные трусики и чулки, которые удерживались розовыми подвязками. Джон залюбовался ее пышными бедрами, красивой округлой грудью, гладкими плечами. Она была прекрасна. Джон подошел, притянул Джорджину к себе и с наслаждением ощутил прикосновение ее горячего и мягкого тела. Она олицетворяла для него все, что он стремился найти в женщине. Ему не хотелось спешить. Ему хотелось долго-долго любить ее и дарить ей удовольствие. Но он не мог. Он чувствовал себя ребенком, который со всех ног бежит к любимой песочнице. Единственное, что еще останавливало его, это незнание, с чего начать. Ему хотелось терзать ее губы и грудь. Хотелось целовать ее живот и сокровенное местечко между бедер.
117 
