Особенно,... 
48 
– Но я научу тебя всему, что знаю о наслаждении, chaton. Обещаю.
Его руки продолжали скользить над пуговицами, ловкие пальцы больше не дрожали. Темная блузка расходилась все больше, открывая теплую плоть.
В лунном свете ее кожа сияла чистотой и отблеском драгоценной жемчужины. Он уже понял, что под тонкой тканью ничего не было, но не ожидал обнаружить такую красоту.
Риба почувствовала внезапную неподвижность Чанса.
– Что случилось? – спросила она, с беспокойством вглядываясь в его лицо.
– Ничего, – выдохнул он, едва касаясь усами маковки ее груди и чувствуя, как набухает в ответ розовый холмик. – Ты так совершенна, упругая и шелковистая, и стоит прикоснуться к тебе, расцветаешь. Да, моя женщина, будь всегда такой… ради меня.
Риба попыталась сказать, что только его ласки заставляют ее забыть обо всем на свете, но губы Чанса осторожно сомкнулись на ее груди. Безумные ощущения охватили Рибу. Она задрожала, пока не почувствовала, как он осторожно обводит сосок языком, и, застонав, вцепилась в густые темные волосы, забыв о прохладе ночи, хотя блузка была расстегнута до конца. Осталась лишь его близость, жар рта, прильнувшего к ее груди. Он нежно покусывал сосок, подвергая ее восхитительным мукам, а когда поднял голову, Риба что-то протестующе забормотала, требуя большего. Он тихо засмеялся и продолжал дразнить ее языком, но тут же снова завладел губами с такой силой, что Риба инстинктивно выгнулась, пожираемая буйным пламенем.
Его рука отыскала вторую грудь, начала ласкать, медленно, мучительно медленно скользя по соску, пока он не затвердел. И только потом Чанс начал перекатывать розовый кончик между пальцами, наслаждаясь судорогами, пробегавшими по телу Рибы.
Его губы не отрывались от ее груди – целуя, впиваясь, припадая, дразня, пока Риба, теряя голову, не начала горячечно извиваться под ним. Но Чанс безжалостно продолжал терзать ее нежной мукой, лаская ее груди, страстно завладев губами. И когда Риба снова выгнулась струной, Чанс слегка сдвинулся, оказавшись между ее ногами, и поднял голову, чтобы взглянуть ей в лицо. На лице Рибы сияла древняя мудрая улыбка первой женщины на земле.
– Благодарение Богу, – вздохнул Чанс, осыпая ее быстрыми поцелуями-укусами. – Некоторым женщинам нравится, когда их ласкают и гладят, но мужское желание их отпугивает. Я не считал тебя такой, но это объясняло бы, почему со времени развода ты не спала с мужчиной.
На лице Рибы промелькнуло мгновенное, тут же исчезнувшее удивление, и она вновь провела ладонями по спине Чанса, наслаждаясь упругостью кожи и нескрываемой силой его тела.
– Я просто не хотела мужчин, которые хотели меня. Но ты… я хочу тебя, Чанс. И счастлива оттого, что желанна тебе.
– Правда? – тихо спросил он, глядя в ее глаза.
– Да, – прошептала Риба. – Да.
И медленно расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки, потом вторую, третью и остальные… пока Чанс не отодвинулся и не стащил сорочку одним ловким движением тела. Его загорелая кожа отсвечивала матовым блеском под угольно-черными волосами, курчавившимися на груди. Лунный свет переливался над выпуклостями и буграми мышц, создавая игру теней, которые она нежно обводила кончиками пальцев. Когда ногти Рибы слегка царапнули крохотные холмики сосков, дрожь желания сотрясла тело Чанса.
– Тебе нравится это, – охнула она, счастливая своим открытием. – А это? Тоже нравится?
Она пробежала языком по темному соску, слегка стиснув его зубами, потянула, припала поцелуем, отвечая ласками на ласки. Безумное желание, державшее его в тисках, было для Рибы таким же отчетливо-ясным, как причудливый рисунок лунного света на груди. Риба тихо засмеялась и продолжала изводить его утонченными пытками, пока Чанс не вскинулся и мгновенным рывком не придавил ее к земле.
– Во второй раз можешь делать со мной все, что хочешь, – пообещал Чанс, блеснув белоснежными зубами под темной полоской усов, – но не сейчас. Слишком много я хочу показать тебе в нашу первую ночь. Я умираю от жажды, Риба, и не могу больше ждать.
Казалось у него выросло сразу десять рук, и все одновременно ласкали ее, незаметно снимая одежду, наслаждаясь женственными изгибами, шелковистой упругостью тела. Когда Риба осталась обнаженной под полной луной, Чанс жадно оглядел ее прищуренными горящими глазами. Несколько долгих минут он не делал попытки прикоснуться к ней, изо всех сил стараясь сдержать пожиравшую его жажду.
48 
