75 
И Эрику каким-то образом это стало известно.
Эрик сунул руку под рукопись, вытащил янтарный браслет и протянул это блестящее украшение ей.
— Кажется, твой? — спросил он. Эмбер кивнула.
Загадочные рыжевато-желтые глаза обратились на Дункана.
— Я слышал, ты хорошо сражался, — сказал Эрик. — Благодарю тебя.
— Это были всего лишь бродяги, — ответил Дункан.
— Но они были вдесятером против тебя одного, — продолжал Эрик. — Вооруженные деревянными палками, кинжалами и волчьей хитростью. Они убили, по крайней мере, одну женщину благородного происхождения, после того как надругались над ней, и одолели трех путешествовавших в одиночку рыцарей. Еще раз я благодарю тебя.
— Можно поговорить с тобой наедине, лорд? — спросил Дункан.
— Тот, кто последний раз просил меня об этом, плохо кончил, — слегка улыбаясь, ответил Эрик. — Но о тебе я гораздо более высокого мнения. Воины, равные тебе в боевом искусстве, встречаются очень редко.
Дункан повернулся и посмотрел на Эмбер, явно ожидая, чтобы она ушла. Она ответила на его взгляд и не сделала ни одного шага к двери.
— Эмбер? — спокойно спросил Эрик. — Не оставишь ли ты нас одних?
— Нет, не оставлю. То, что будет здесь сказано, касается меня не меньше, чем кого бы то ни было.
Эрик поднял брови и взглянул на Дункана, который этого не заметил. Он смотрел на Эмбер печальными карими глазами.
— Я хотел бы избавить тебя от пересказывания того, что случилось, — тихо сказал Дункан.
— Почему же? Ведь это сделали двое, а не один.
— Нет, — с горечью возразил он. — Это сделал один другому.
Прежде чем Эмбер успела открыть рот, чтобы продолжить спор, Дункан повернулся лицом к Эрику.
— Я прошу руки твоей подопечной, — решительно произнес он.
Сокол издал какой-то странный, вибрирующий крик.
Услышать эту радостную трель из загнутого клюва хищной птицы было полной неожиданностью.
— Согласен, — без промедления ответил Эрик.
— А меня спрашивать не надо? — вмешалась Эмбер. Твердую линию губ Эрика смягчила довольная улыбка.
— Ты уже дала согласие.
— Когда же? — В вопросе Эмбер звучал вызов.
— Когда легла с Дунканом, — ответил Эрик. Она побледнела, потом вспыхнула румянцем. Дункан шагнул вперед и встал между Эмбер и Эриком.
— Ее вины в этом нет, — сказал он.
Улыбка исчезла с лица Эрика, будто ее вовсе не было.
— Эмбер, — раздельно произнес он. — Взял ли тебя Дункан силой?
— Нет!
— Она была невинна, — сказал Дункан, — а я нет. Вся вина за случившееся лежит на мне.
Эрик усмехнулся в бороду и с преувеличенной заботой стал вкладывать на место выпавший из рукописи лист.
— Я не желаю слышать никаких разговоров о вине, — заявил он после короткой паузы, снова подняв голову. — И не буду никого упрекать.
— Ты великодушен, — промолвил Дункан.
— Ты хочешь получить Эмбер. Эмбер хочет получить тебя. — Эрик пожал плечами. — Нет причин возражать против этого союза, напротив, есть много соображений в его пользу. Вас обвенчают тотчас же.
В голове Дункана двигались и извивались тени, звучали голоса, которые, казалось, он вот-вот вспомнит; они говорили ему, что он не должен, ему нельзя, он нарушит клятву, если женится на Эмбер.
И если не женится, то тоже нарушит клятву. Он дал слово Эрику.
Если я лишу Эмбер девственности, то женюсь на ней.
Дункан закрыл глаза, пытаясь одолеть ту часть самого себя, которая твердила, что есть важная причина не жениться.
У него в сознании возникло имя; оно блестело, словно лунная дорожка на воде, сверкало во тьме его памяти, сияло среди темных теней, которые текли и двигались, то скрывая, то открывая его…
Ариана.
Только это. Больше ничего. Имя из его проклятого, не вспоминающегося прошлого.
Имя, неотложная необходимость, причина, чтобы не жениться.
Но эта причина, эта необходимость и это имя существовали во времени до того, как он лишил Эмбер невинности и дал ей в обмен лишь боль.
Вокруг его запястья сомкнулись холодные пальцы — они были холоднее, чем того требовал прохладный осенний день. Рука Эмбер. Дункан заглянул в ее затененные глаза, и у него самого холодок пополз по спине.
Она боялась.
Боялась его!
— Эмбер, — сказал Дункан тихим, прерывающимся голосом, — будешь ты моей женой или нет, я не трону тебя, пока ты сама меня не попросишь. Клянусь тебе в этом!
Ее глаза наполнились слезами и от этого стали еще печальнее и прекраснее. Когда она медленно покачала головой, слезы беззвучно проложили блестящие дорожки по ее холодным щекам.
75 
