Особенно,... 
85 
Молодой человек вздрогнул. Он всегда вздрагивал, когда к нему обращалась его будущая тёща.
— Гм, не знаю точно. Одна у экономки, кажется, а прялка матери до сих пор хранится где-то в высокой башне… в общем, несколько есть. Отец любит… любил, чтобы люди были заняты какой-нибудь полезной простой работой. Я… если честно, точно не знаю.
— Я прикажу своим людям обыскать замок и уничтожить прялки! — объявила Герцогиня. — Её блеф не пройдёт! Все в курсе, надеюсь, насчёт злых ведьм и прялок? Один укол веретеном, и мы уснём на столетия!
Сопящая Летиция с трудом прохрипела:
— Мама, но ты же и так ни разу не позволила мне взять в руки прялку.
— И впредь не позволю, никогда, Летиция! Никогда в твоей жизни! Это всё для быдла. Ты — леди. Прялка для прислуги.
Роланд покраснел от гнева.
— Моя мать пряла, — заявил он. — Помню, как я сидел с ней рядом, если ей вдруг хотелось соткать нить. Её прялка была украшена перламутром. Никто, кроме матери, не смел прикасаться к ней.
Тиффани, наблюдавшей за этой сценой сквозь решётку, показалось, что только человек, обладающий лишь половинкой сердца, жалкими зачатками вежливости и вообще не обладающий здравым смыслом, умудрится ляпнуть что-нибудь в подобный момент. Но здравый смысл явно не был коньком Герцогини, в ней вообще не было ничего здравого.
— Я настаиваю… — начала она.
— Нет, — ответил Роланд.
Слово прозвучало тихо, но иная тишина бывает погромче крика. Обертоны этого тихого «нет» могли бы остановить целое стадо слонов. Или, как в данном случае, одну Герцогиню. Взгляд, который она бросила на своего зятя, явно давал понять, что она ему ещё всё припомнит, когда у неё будет для этого свободное время.
Чтобы облегчить участь Роланда, Тиффани призналась:
— Послушайте, я упомянула прялки из чистого сарказма. Ничего подобного в наши времена больше не происходит. Да и в прежние вряд ли случалось. Люди спят, а кусты и деревья разрастаются во дворце? Ну и ерунда, как такое вообще может быть? Растениям тоже придётся заснуть, разве нет? Иначе ежевика пустит корни в ноздрях спящих, а такое пробудит кого угодно. А если снег пойдёт, что будет?
Говоря всё это, она не сводила глаз с Летиции, почти кричавшей одно очень интересное несказанное слово, которое Тиффани старательно запомнила, чтобы обдумать позже.
— Ладно, я вижу, что ведьма сеет хаос везде, где бы ни появилась, — заявила Герцогиня. — Поэтому ты останешься здесь, и мы будем обращаться с тобой лучше, чем ты того заслуживаешь, вплоть до особого распоряжения.
— А что ты скажешь моему отцу, Роланд? — сладеньким голосом осведомилась Тиффани.
У Роланда был такой вид, словно его ударили, что вполне вероятно и произойдёт, если о последних событиях в замке станет известно за его пределами. Барону понадобится чёртова пропасть стражи, когда мистер Болит узнает, что его младшую дочь заперли в козьем хлеву.
— Знаешь, — смилостивилась Тиффани, — давай просто скажем всем, что я задержалась в замке по важному делу? Уверена, сержант сумеет сообщить эту новость отцу, не разозлив его, как полагаешь?
Она специально облекла своё предложение в форму вопроса и увидела, как Роланд кивнул, но Герцогиня категорически не желала принимать предложенную помощь.
— Твой отец арендатор Барона, и будет делать то, что ему скажут!
Роланда чуть не скрючило, хотя он и постарался это скрыть. Когда мистер Болит работал на старого Барона, они, как разумные люди, действовали исходя из некоего неформального соглашения, которое состояло в том, что мистер Болит делает всё, о чём его попросит Барон. При условии, что Барон просит лишь о том, что мистер Болит и так согласен делать по собственной воле или ввиду очевидной необходимости.
В этом суть слова «лояльность», однажды объяснил ей отец. Оно означает, что добрые люди всех сословий старательно трудятся совместно, при этом каждый понимает свои права и обязанности, и не нарушает ничьё чувство собственного достоинства. Достоинство особенно высоко ценилось, потому что, за исключением ерунды вроде постельного белья, посуды, кое-каких инструментов да кухонной утвари, это было всё, чем владели местные крестьяне. О соглашении не требовалось говорить вслух, все и так знали, как оно действует: если ты хороший господин, я буду тебе хорошим работником. Я буду лоялен к тебе, если ты лоялен ко мне, и, пока этот круг не разорван, всё прекрасно действует из года в год.
85 
