Особенно,... 
48 
Лайза шмякнула какую-то вещь в саквояж так, что только брызги полетели.
– Это все ты виновата!
Пэм от души рассмеялась.
– Да, конечно! Как это я сразу не догадалась? Всегда и во всем виновата я!
– Кто же еще? – прошипела Лайза, устремив на нее убийственный взгляд. – Ведь это из-за твоих слоновьих палочек! Развела тут такую вонь, что дышать невозможно. Все пропиталось этим запахом насквозь. На рассвете я выбралась из гамака, чтобы принять душ, достала полотенце из саквояжа, чувствую – так и несет от него индийскими благовониями! Ну я и выкатила саквояж на балкон. Думаю, пусть проветрится. Крышку открыла! А пока находилась в ванной, хлынул ливень. – Она застонала в бессильной злобе. – Здесь такие дорогие шмотки… Платья от-кутюр, не то что твое тряпье… – Тут во взгляде Лайзы промелькнула какая-то мысль, и она с вызовом произнесла: – Ты должна возместить мне ущерб!
Пэм заморгала.
– Я?!
– Разумеется! Ты виновата, значит, тебе и раскошеливаться!
– Неправда, это тебе пришло в голову выставить саквояж под открытое небо.
– А может, я не соображала, что делаю! – взвизгнула Лайза. – Может, ты довела меня до нервного срыва! Мне в кошмарном сне не могло привидеться, что меня тут ждут слоновьи ароматы, грохот, от которого лопаются барабанные перепонки, ночлег в гамаке и тушеная гусеница на обед!
Пэм чуть склонила голову набок.
– Что ж поделаешь, милая моя, это Австралия. Местный колорит и все такое… И потом, тебя ведь никто здесь не задерживает. Наоборот, я прямым текстом предложила тебе убраться из моего номера, и как можно скорее!
Лайза захлопнула крышку саквояжа.
– Не двинусь с места, пока не выпишешь чек!
– О, даже так… Что ж, придется попросить кое-кого, чтобы тебе помогли.
Пэм подошла к стоявшему на полу стационарному телефону, сняла трубку и набрала номер дежурного вестибюля.
– Энди? Доброе утро. Пожалуйста, возьми кого-нибудь из рабочих, кто покрепче, и поднимись ко мне. Моей гостье нужно помочь покинуть гостиницу. Да-да, ты правильно понял. Жду. – Затем она повернулась к Лайзе. – Через минуту-другую сюда придут. Лучше оденься, а то как бы твое полотенце не сползло, пока тебя будут отсюда выпроваживать…
18
После отъезда Лайзы Пэм вздохнула с облегчением. Жизнь вошла в свою колею, но с приятным дополнением в виде Джоша. Они виделись часто, по телефону разговаривали несколько раз в день. Периодически Пэм разрешала Джошу остаться у нее на ночь.
Она была бы не прочь, если бы он оставался каждый раз, когда они встречались, но тогда ее работа над приведением в порядок гостиницы оказалась бы под угрозой срыва.
Да и Джошу нужно было уделять внимание своему ночному клубу, тем более что он затеял расширение и пристраивал к основному залу дополнительный, чтобы затем соединить оба помещения входом. Строительство шло днем, а ночью основной зал продолжал работать в обычном режиме.
Пэм и Джош постоянно рассказывали друг другу о своей работе – только не по ночам, когда им бывало не до разговоров, – так что о скуке даже речи быть не могло. Кроме того, они загорали на пляжах, купались в море, ужинали в прибрежных ресторанчиках…
Месяца через два Джош сказал, что их приглашает на ужин его бабушка Эмми. Так Пэм познакомилась с милейшей старушкой, как Джош ее называл. Эмми действительно оказалась очень приятным, простым, легким в общении человеком. С ней Пэм чувствовала себя несравненно лучше, чем в компании собственных родственников. Больше всего ей понравилась дружеская непринужденность, с которой бабушка и внук подтрунивали друг над другом. Это было нечто такое, чего клан Гарменов-Нортни был лишен начисто.
Словом, отношения с Джошем развивались как нельзя лучше, и все же в душе Пэм время от времени шевелилась тревога. Из памяти не шли оброненные Лайзой, полные ядовитого сарказма слова: «Уж не замуж ли ты за Джоша собралась? Сумасшедшая! Неужели непонятно, что этот красавец просто охотится за твоими деньгами?». Да и все воспитание Пэм сводилось к тому, что молодым мужчинам доверять нельзя.
А вдруг и правда? – порой думала она, ворочаясь без сна в постели. Вдруг Джош вынашивает планы чисто финансового характера? Ведь ему прекрасно известно, кто я такая.
Ответа Пэм не находила. А кроме того, ее мучило еще одно подозрение иного характера: ей казалось, что Джош чего-то недоговаривает. Особенно когда речь шла о его работе. Случалось, он как-то странно умолкал, обрывая себя на полуслове, а когда Пэм начинала допытываться до сути, отделывался шуткой. К концу третьего месяца их знакомства у нее уже появились такие мысли – а может, у Джоша вовсе не ночной клуб? Может, он занимается какой-нибудь противозаконной деятельностью? Конечно, с ним чертовски приятно и у него замечательная бабка, но все это не исключает какой-нибудь нехорошей подоплеки.
48 
