Особенно,... 
56 
Рейф снова выглянул в окно. Группа мужчин, слонявшихся возле трех салунов на главной улице, сместилась к фургону, на котором поверх мешка с зерном громоздилось дамское седло.
— Мэм, ваш муж в салуне?
— Нет, он очень низкого мнения о здешнем виски.
— Правильный мужчина. Мэт тоже несколько раз предостерегал от него, а также от джина в Юте.
— Мэт?
— Метью Моран. — Когда он увидел вопрос в ее глазах, он добавил: — Не слыхали такого имени?
— Пожалуй, нет.
— А как насчет Калеба Блэка? Друзья называют его Кэл.
— О да, — произнесла Джессика с некоторой горечью. — Это имя мне доводилось слышать. Образец добродетели.
— Вот уж не знаю, — удивился Рейф. — Мне никогда не приходилось встречать таких мужчин.
— Не Калеб. Его жена. Вулф уверяет, что она образец добродетели.
— Может быть, это какой-нибудь другой Калеб Блэк… У Вилли много хороших качеств, но образцом ее не назовешь.
— Вилли?
— Виллоу Моран. По крайней мере, была Моран. Сейчас она Виллоу Блэк.
Рот Джессики скривился в горестной улыбке.
— Бедняга Рейф! Вы проделали такое длинное путешествие, в вас стреляли ни за что, ни про что, вас ранили… А образец добродетели уже замужем.
— Вы, должно быть, не поняли, — проговорил Рейф, натягивая на голову поношенную шляпу. — Вилли — моя сестра
— Ах, вот оно что! — Джессика вспыхнула. — Простите меня. Я вовсе не хотела оскорбить вас. Это… вечно мой длинный язык! Когда я научусь держать его за зубами!
— Не беспокойтесь, — вполне доброжелательно сказал Рейф. — Вилли будет очень смеяться, если ее назовут образцом добродетели. Она всегда была бойкой девчонкой… Но, бог ты мой, как она готовит! Я готов проехать полсвета, чтобы отведать ее бисквиты. — Он хмыкнул. — Да так оно и получилось.
— Выходит, что у обра… что у вашей сестры и у меня много общего.
— Бисквиты?
— То, что они постоянный предмет разговоров. Вулф объехал полсвета и говорил в основном о моих бисквитах в сравнении с бисквитами Виллоу.
В серых глазах Рейфа загорелись смешинки.
— Вам не стоит из-за этого сомневаться в своем кулинарном искусстве. Просто бисквиты сей молодой жены знамениты на весь свет.
— Мои не знамениты. Даже господин скунс отворотил свой острый черный нос от них.
Рейф постарался не выказать изумления, но мысль о скунсе, прошедшем мимо еды, показалась ему забавной. Он откинул голову и захохотал.
Джессика улыбнулась ему с искренним удовольствием. Было так здорово слышать человеческий смех и знать, что есть хоть одна душа на Западе, которой приятна ее компания. Однажды она рассмешила Вулфа. Только однажды, и не более того. При мысли об этом улыбка сошла с ее лица. Сейчас он хотел только одного: увидеть ее уходящей из его жизни.
— Не смотрите так мрачно, Рыжик… э-э… миссис Лоунтри, — быстро поправился Рейф.
— Называйте меня Рыжиком, — сказала она, вздохнув, — или Джессикой, или Джесси, если хотите.
— Спасибо.
— К чему благодарить? Если здесь никого не называют по фамилии, значит, в ходу будут прозвища и имена. Нужно ведь, в конце концов, как-то называть друг друга.
Улыбку на лице Рейфа сменило озабоченное выражение, когда он выглянул в окно. Он ощутил в душе холодок тревоги. Ему приходилось бывать во многих трущобах и иметь дело с самым различным сбродом. Сейчас он интуитивно почувствовал приближение опасности.
Толпа, обступившая фургон Лоунтри, состояла как раз из тех молодчиков, которые скопились в Каньон-Сити в ожидании открытия пути. Ими руководила страсть к золоту, которой они пока не могли дать выхода. Во время вынужденного бездействия они болтали о женщинах, которые ожидали их с раздвинутыми белоснежными бедрами, пьянствовали и задирали беззащитных людей.
Они вели себя все более разнузданно с каждым глотком из бутылки, ходившей по кругу. По пути в лавку Рейф уловил разговоры о потрясающих иностранных леди, о том, что они совсем по-особому ездят на лошадях — и на мужчинах. Рейф весьма сомневался в том, что мысли этих людей стали возвышенней после активного общения с бутылкой.
— Миссис Лоунтри…
— Слишком формально, — напомнила Джессика мягко.
Рейф снова взглянул в окно.
— Ладно, Рыжик. Не выходите к фургону, пока с вами не будет вашего мужа.
— Почему?
— Эти люди пьяны. Вряд ли они могут сейчас общаться с приличными женщинами.
56 
