88 
— Ты имеешь в виду… — Джессика покраснела и запнулась — После того как ты искупал меня, когда ты…
— Да, когда я положил тебе руку между ног.
Джессика закрыла пылающие щеки ладонями.
— Господи, Вулф. Я не знаю, могу ли я говорить о таких вещах.
— Слишком противно? — спросил он нейтральным тоном.
Она покачала головой.
— Рассказывай мне все, Джессика. Меньше всего я хочу напугать или оттолкнуть тебя.
— Ты должен понять, что я стесняюсь, — пробормотала она.
— Я понимаю. — Вулф снова посмотрел на изгибы ее тела под меховым покрывалом. — Я буду помнить об этом. А теперь рассказывай.
— Рассказывать? — переспросила она в смятении. — Я стесняюсь даже думать о том, что ты можешь трогать меня таким образом… Я вспоминаю, как случайно поймала твою руку между ног в ванне… Твоя рука была гораздо приятнее, чем губка… При этом воспоминании у меня замирает сердце, и я не могу дышать из-за бархатных бабочек внутри… А ты просишь меня вести беседу, как будто мы в библиотеке лорда Роберта обсуждаем достоинства поэзии Китса и Шелли.
Когда Вулф уяснил смысл этого потока слов, он улыбнулся и поцеловал руки Джессики, которыми она закрывала лицо.
— Ты была невероятно добра ко мне и в ванне, и на кровати, — сказал Вулф. — Прикасаясь к тебе, я испытывал замиранье сердца и с трудом мог дышать.
Джессика медленно опустила руки.
— А это не выводит тебя из равновесия?
— Наверное, но я думаю о том, какое это удовольствие — касаться тебя, — произнес он раздумчиво. — И какая ты мужественная, если доверяешься мне, несмотря на свои страхи.
— По-моему, ты хочешь сказать, что у меня не больше здравого смысла, чем у весенней нераспустившейся розы.
— По-моему, я говорю, что у меня не больше разума, чем у солнца, которое раскрывает розу. — Вулф наклонился к губам Джессики, так что ощутил ее легкое дыхание. — Ты позволишь мне касаться тебя так, как солнце лучами касается весеннего бутона?
— А как оно касается бутона? — Джессика затаила дыхание.
— Нежно… Жарко… Всюду…
Она выдохнула воздух, и Вулф ощутил тепло этого выдоха, потому что его рот находился рядом с ее губами. Когда язык Вулфа коснулся чувствительного края ее губ, она удивленно приоткрыла рот. Его язык скользнул внутрь. Неожиданная волна удовольствия набежала на Джессику.
— Я боялся шокировать тебя, — сказал Вулф, касаясь губами ее губ. — Я предупреждал, что это будет интимно.
— Это не ты. Это сделали бабочки.
— Бабочки?
— Ты не оглядывайся, но попугай сзади.
— Бог с ним, с попугаем. — Вулф нежно прикусил ее нижнюю губу. — Расскажи мне о бабочках.
— Я думаю, что они из огня, а не из бархата.
— Ты хочешь это выяснить?
— Да, только пойми меня правильно, если я вздрогну и отпряну, — проговорила Джессика тихо. — Знай, что ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.
— Милая маленькая лгунья! Любой из братьев Виллоу красивее меня.
— Дерево Стоящее Одиноко, ты ослеп! Когда ты входишь в комнату, все мужчины оказываются в твоей тени. Свет падает только на тебя.
Джессика почувствовала, как по телу Вулфа пробежала волна, и поняла, как ее слова тронули его.
— Означает ли это, что ты позволишь снова интимно поцеловать тебя? — спросил он, когда к нему вернулась способность говорить.
— Да, — прошептала она. — Пожалуйста.
Тепло поцелуя Вулфа родило острое ощущение во всем теле Джессики. Она прижала пальцы к его волосам, стремясь как можно полнее ощутить его, испытать всю полноту надвигающегося удовольствия.
Поцелуй был продолжительным и крепким. Вулф пил влажное тепло, идущее изо рта Джессики, до тех пор, пока мир не сузился и не стал медленно вращаться вокруг нее. Ощущение было новое, но не пугающее, поскольку с ней, совсем рядом, был Вулф…
Он был ее дыханием.
Она крепко обвила руками шею Вулфа, зная, что у него хватит сил защитить ее в том мире, который он сотворил своим поцелуем, в мире томления, тепла и бабочек с огненными крыльями. Когда он попытался поднять голову, она запротестовала и отыскала его язык своим, желая, чтобы поцелуй никогда не кончался.
Сильные руки приподняли ее над кроватью. Гибкие движения его тела были еще одной разновидностью огненной ласки. Ощущать кожу его груди, рук и спины было даже приятней, чем мех, на котором она теперь лежала. Она оценила мощь его торса, коснувшись кончиками пальцев упругих мышц и слегка поцарапав их ногтями.
88 
