83 
Тулл смерил меня злым взглядом, и в этот момент в дверь постучали.
— Открыто!
Высокий бородатый человек в жилете демонолога вошел в комнату, скользнул по нам взглядом, заметил узилище демона, подошел и, наклонившись, стал изучать.
— Что скажешь, Браудин? — нетерпеливо спросил лепрекон. — Восстановить получится?
— Да, — глухо промолвил тот.
— Тогда приступай к работе.
— Они оплатят? — Короткий взгляд в нашу сторону.
— Я оплачу, — выдавил из себя Тулл. — Восстанови как можно быстрее. А затем поставь его в «Шершень» и проведи все нужные проверки, чтобы стреколет поднялся в небо.
— Это займет сутки.
— Хорошо.
Демонолог надел шелковые перчатки, достал из сумки сложный прибор с присосками, взял им кубик и вышел.
— Это все? — хмуро спросил Тулл.
— Все, — утешил я его.
— Тогда проваливайте. Я потерял с вами кучу времени.
— Одно уточнение. — Ог не спешил уходить. — На тот случай, если ты запамятовал, напоминаю о прежних договоренностях. Мы возим почту, и не только почту. Ты за это платишь живой монетой. Суммы называть или…
— Не страдаю склерозом. Помню, — буркнул тот.
— Пользование полосой Логова — бесплатно. Как и стоянка с обслуживанием.
— Хорошо. Но все ремонты за ваш счет. Если разнесете мне что-нибудь — будете платить. И огнепчел тоже сами покупайте. У меня тут не пасека, чтобы ульи держать.
— Мы не против, — ответил я.
Это было вполне честно. Когда мы вышли из кабинета, Ог довольно ухмыльнулся:
— Ну что, партнер. Жизнь, кажется, налаживается?
Я очень надеялся, что он прав.
Глава восемнадцатая
В которой мироздание доказывает мне, что от своего прошлого невозможно избавиться.
Мы шли над пушистыми облаками, среди яркого неба и холодного солнца. Ог спал в задней кабине, и я был предоставлен самому себе. На «Шершне» мы летали уже целый месяц, мотаясь по всей Павлиньей гряде. И это был первый рейс, когда орк успокоился, перестал проводить дополнительные тесты, исследования, корректировку работы демона, проверять стабильность Печатей.
Он наконец-то убедился, что пташка не собирается преподносить нам неприятные сюрпризы во время затяжного рейса.
Ог решил, что грязно-серый цвет не подходит для почтового стреколета, и, раздобыв краски, раскрасил его широкими золотыми и черно-синими полосами, натер пушки и воздухозаборники до блеска, а стойки шасси выкрасил алым. Пташка получилась достаточно заметной и привлекающей к себе внимание. Собственно говоря, этого он и добивался. Мы были как попугаи — прекрасно узнаваемы за милю, и ближайшие острова быстро привыкли к нашей расцветке, а Патруль не задавал лишних вопросов.
В один из дней Ог сказал, что у орков традиция — давать стреколетам имена.
— Есть идеи? — спросил он у меня.
— Ласточка, — сказал я, и Буваллон, сидевший тут же, подскочил:
— Во! Точно! Эта штука, паря, точно ласточка!
Я сходил в адмиралтейство, внес название в реестры легких кораблей Черепашьего острова. Через неделю все техники Логова уже называли стреколет исключительно «Ласточкой».
Весь прошедший месяц мы были заняты работой, метались между островов, развозя срочные депеши, дипломатические письма и посылки. Дважды перевозили особые грузы для Тулла.
Мы много времени проводили в небе и порой сидели в кабине по десять часов кряду.
Трехлапый одобрил нашу покупку самым решительным образом. Прямо под креслом штурмана имелась большая ниша, где обычно устанавливалось дополнительное навигационное оборудование, превращавшее «Шершень» в дальний военный разведчик. Нам все эти приборы были ни к чему, и когда Трехлапый обнаружил «нору», то наотрез отказался вылезать оттуда. Вытащить за шкирку его тоже не удалось — пасть клацала в опасной близости от наших пальцев. Я сдался и сказал ему:
— Хорошо. Берем тебя с собой. Но не мешайся.
С той поры он частенько летал вместе с нами, и его не смущала ни тряска, ни гул, ни воздушная акробатика. Вел он себя тихо, нас не отвлекал. Когда мы разносили почту, подписывали бумаги, оформляли груз, Трехлапый крутился недалеко от «Шершня» или исследовал ближайшие окрестности, но всегда возвращался в кабину вовремя. Мне ни разу не пришлось его разыскивать и задерживать взлет.
Сейчас он дрых под креслом в штурманской части кабины, а я вел стреколет, негромко напевая старую эльфийскую песню. До снижения было еще минут сорок, на остров Фламинго мы должны прилететь с началом сумерек. У нас было два важных дела — четыре посылки из министерства сельского хозяйства и груз Джулии, запрещенный артефакт «Прут света», который следовало передать покупателю.
83 
