50 
- Вот так, Морриган. Да, ты такая сладкая, милая. Доверься мне, расслабься. Да, все хорошо. Я не причиню тебе боли. Никогда, никогда я не причиню тебе боли. Доверься мне.
Сказал мухе паук.
«Ха!» - беззлобно подумала Элейн. Она не доверилась бы ему, даже если бы он отрубил себе обе руки или отрезал язык. Даже если бы он носил пояс целомудрия, и тогда бы она ему не доверяла.
И уж конечно, она не собирается доверять ему сейчас, скованная, словно цепями, его руками. В особенности ладонью, прижатой к тому месту, которое было ее проклятьем, начиная с пубертатного возраста и не изменившего своих наклонностей в новом теле.
Но доверие, как обнаружила Элейн, было не самой значительной вещью по сравнению с чувственным обольщением. Особенно, когда не было сил этому противостоять. В двадцатом веке мамаши наставляли своих дочерей не позволять мальчикам касаться их «здесь» и «там» - условие легко выполнимое, поскольку здесь и там, казалось, единственные места, которые, интересуют мальчиков двадцатого столетия. Элейн подозревала, что если бы в двадцатом веке папаши учили своих сыновей перво-наперво касаться совсем других мест, рассказали бы им, что целовать можно не только в губы, никакие бы предостережения для девочек не помогли б.
О да, ей действительно было хорошо.
Элейн плыла по течению, глаза закрылись, тело содрогалось в такт каждого щипка, укуса, посасывания, облизывания, сопровождаемых горячим влажным шепотом.
- Сейчас, - лорд убрал свою руку, освободив левое плечо. Его сразу обдал холодный воздух, и Элейн захотелось взвыть от холода отстраненности. Глаза открылись - когда только успела их закрыть? - и она обвела невидящим взглядом темную комнату с рядами книг.
Лорд положил свою руку на открытую книгу. Она уставилась на его длинные смуглые пальцы, на индийского мужчину, на индийскую деву, рубиновые нижние губки которой растянулись, приспосабливаясь к пальцам мужчины. Элейн видела все это с предельной четкостью и ясностью.
- Я не делаю тебе больно, верно?
Острые зубы сомкнулись на мочке ее правого уха. Он укусил - о да, это было больно, - а затем начал сосать, как будто это был сосок.
Острейшее ощущение охватило ее груди, затем метнулось вниз, к тому месту, в дразнящей близости с которым расположились его пальцы.
Его губы отстранились с чмокающим звуком, который на удивление не показался брезгливо-отталкивающим, характерным для юношей, не умеющих целоваться.
Звук получился влажным, провокационным, полным намеками на мокрый, грязный секс.
Воплощение фантазий.
- Морриган, тебе нечего боятся, мы всего лишь разделим небольшое приключение. Я хочу удовлетворить твое любопытство. Я хочу удовлетворить тебя. Ты должна довериться мне. Я не могу позволить тебе отвернуться от меня. Не сейчас. Не сейчас, когда я знаю…
Элейн напряглась. Вот он опять. Не сейчас, когда он знает что?
- Нет, не надо так напрягаться. Это естественно. То, что ты видишь и чувствуешь совершенно нормально. Акт слияния тел - самая могущественная вещь на земле. Самая совершенная вещь на земле. Когда мужчина и женщина соединяются, они становятся единым целым - одним телом, одним духом, одной душой. По крайней мере, должно быть именно так. И так будет. У нас. Если ты позволишь. Только дай шанс, Морриган. Дай нам шанс.
Казалось, сердце Элейн пропустило одно биение. Когда-то, давным-давно, она так желала единения с мужчиной - быть одним телом, одним духом, одной душой. Это было до того, как она смирилась с мыслью, что коренастые девочки с короткими пальцами не становятся виртуозными пианистками. И что коренастые женщины с короткими пальцами не вызывают страсть.
Длинные загорелые пальцы лорда перевернули страницу. С такими руками он мог бы стать виртуозным пианистом, подумала она бесстрасно. Они могли бы составить отличный дуэт - он и Морриган.
При виде иллюстрации сердце Элейн припустилось вскачь, она ощутила отклик в самом чувствительном своем месте, понимая, что он тоже мог чувствовать это.
Индус склонился над индийской девой, голова в красном тюрбане зарылась меж ее ног. Он держал ее округлые бедра разведенными. Его розовый язык замер в высунутом положении, вечно облизывая рубиновые нижние губки. Жемчужная капелька украсила кончик его языка.
- Мужчина делает то, что индусы называют auparishtaka, или соитие ртом. Белая капелька на его языке - ее kama salila , «роса экстаза». Когда женщина возбуждена, она выделяет свою влагу, свою «росу экстаза».
50 
