72 
Он откинулся назад с лукавым блеском в глазах. Подписав записку цветистым росчерком, он немного помахал ею, высушивая чернила, а затем свернул и вручил служанке. Кейти приняла свернутую бумагу, снова склонившись в поклоне. Затем развернулась и стремительно выскочила из библиотеки, словно опасаясь, что ее снова окликнут.
Что же все-таки сказал ей Фриц?
Внимание Чарльза привлек золотой отблеск. Его задумчивый взгляд остановился на инкрустированном ящичке, в котором покоилась вложенная книга. Той ночью Морриган была так невероятно близка, так потрясающе горяча и влажна и жаждала большего. Его пальцы помнили след ее женской сущности, просочившейся сквозь шелк ночной сорочки. Если она тогда была так горяча, то сейчас она, должно быть, поистине тигрица. Не раз от любовниц он слышал, что после месячных излияний женское желание особенно сильно. А с учетом отосланных ей книг она, не раздумывая, прыгнет в его объятья.
Он закрыл глаза и глубоко втянул воздух, стараясь обрести контроль над своим быстро увеличивающимся пахом, стремясь проявить немного терпения. Еще не время. Но так тяжело. Вдруг его глаза распахнулись, уголки губ приподнялись в ухмылке. Но ведь не одному ему тяжело. И если его состояние столь нестерпимо, то что же говорить о ней?
Она будет его умолять.
Наверняка…
Да.
Он мог бы добиться ее мольбы уже сегодня.
«Мертвые мухи портят и делают зловонною благовонную масть мироварника: то же делает небольшая глупость уважаемого человека с его мудростью и честью».
«Сердце мудрого - на правую сторону, а сердце глупого - на левую».
«По какой бы дороге ни шел глупый, у него всегда недостает смысла, и всякому он выскажет, что он глуп».[20]
С громким хлопком Элейн закрыла Библию. Чрезвычайно скудный материал для чтения. Она попыталась встать, врезавшись правой ногой в стопку книг, сложенных под столом. Со стороны лорда было весьма любезно снабдить ее целой мини библиотекой. Эротического характера. Хотя у нее не было уверенности, относятся ли творения маркиза Де Сада к данной категории. Если хозяин этих книг считал их таковыми, то увлечение тантрой было самым невинным из его извращений, и это еще больше укрепило ее решимость оставаться в своей комнате за надежно запертой дверью.
Она присела и повторно сложила книги. Пальцы задержались на манускрипте в кожаном переплете со сложным названием «Камасутра Ватсьяяна, перевод с санскрита. В семи частях, с предисловием, введением и примечаниями». Датировано 1883 годом - более поздней даты она нигде не встречала.
Обеспокоенная, она поднялась и направилась к балконным дверям. Уже двенадцать дней она пребывает в теле Морриган. Двенадцать дней прошли словно целая жизнь, а единственное, что она может сказать с полной уверенностью - это то, что сейчас, по меньшей мере, 1883 год. И что у Морриган английский акцент, она левша и страдает от менструальных спазмов. И что ее мужа зовут Чарльз. Который может быть добрым. И настойчивым. И обладает обширными познаниями в тантрических практиках.
По крайней мере, теперь она освобождена от неудобных прокладок из сложенной материи. Хотя, если быть совсем точной, она избавилась от них еще три дня тому назад, когда в ее комнату доставили коробку, заполненную эластичными атласными санитарными поясами и несколькими дюжинами подкладок, сделанных из шерсти и хлопка с запахом лаванды.
Элейн вышла на балкон. Утро перерастало в полдень. Было невероятно тихо. Она чужая здесь.
Закрыв глаза, она попыталась представить себя в такой же полдень, только в двадцатом веке. Но ничего не шло на ум. Элейн отчаянно принялась подсчитывать дни. Так, спать она легла в воскресенье вечером, значит проснулась в понедельник утром. То есть сейчас в двадцатом веке пятница. Какие дела были намечены у нее на этот день? На работе и дома?
В дверь тихо поцарапались.
Глаза Элейн распахнулись. Кроме работы, она ничего больше не планировала. Эти последние два месяца до крайнего срока подачи налоговых деклараций Мэтью работал целыми днями, не поднимая головы, с утра до вечера. А по улицам Чикаго бродили сотни, если не тысячи, рьяных и способных системных аналитиков, любой из которых был бы более чем рад занять ее место.
Нет никого, кто будет тосковать по ней, никого, кто более, чем мимоходом, заметит ее отсутствие. И в том случае, если Морриган перенеслась в тело Элейн, еще вопрос, заприметит ли Мэтью что-нибудь неладное.
72 
