ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  31  

— Кроме того, это портит репутацию, — говорила она Марине, — не хочу переходить в разряд «женскописательниц», тем более глянцевых. Я, чай, к курям не приговорённая — бабское всю жизнь писать.

— Но там аудитория, Оля, — пожимала плечами подруга, — тиражи сотни тысяч. Будет замечательно, если хотя бы каждая десятая запомнит твоё имя.

«Вот этого-то я и боюсь, — подумала Ольга, — запомнят — не отмоешься».

А Марина продолжила:

— Что до формата, считай это творческим этюдом.

— Ну хорошо. Попытаюсь.

Для колонок она придумала приём: будто не сама их сочиняла, а записывала за какой-нибудь Таней или Кристиной, глупенькой, нежной, с красными ноготками, с отутюженными мозгами и нормальным живым сердцем. И с этим сердцем она и предпочитала иметь дело.

Историю надо было писать так, чтобы в ней содержалась некая совершенно определённая мысль, с которой читательница могла, во-первых, согласиться или нет, а во-вторых, пересказать её подруге. Ещё одно правило, которое Ольга сама открыла и крайне им гордилась, оказалось давно изобретённым велосипедом, и сегодня о нём напомнила Иванова:

— Девочки, популярнее всего сказки о Золушке. В тексте должна быть героиня, с которой ваши читательницы захотят отождествиться. И которая в конце обязательно получит награду. Пусть не принца, но дайте ей хоть что-нибудь!

Девочки фыркали — своим заявлением Иванова переводила всю русскую литературу в разряд непопулярной.

— Вы знаете, что такое тантамареска?

Они не знали.

— Ай-я-яй, расширять надо словарный запас, господа писатели.

— Кто бы говорил, — съязвила Сашка шёпотом, — у самой в книжках лексикон, как у Фимы Собак.

— Так называется тот самый стенд для фотографирования с отверстиями для рук и лица, который вы видели и на Арбате, и в любом приморском городке на набережной.

Девочки немедленно заскрипели ручками и застучали клавишами — это стоило зафиксировать.

— Не важно, как расписана ваша тантамареска — на ней поле битвы, спальня или салон, но читатель должен захотеть впихнуть свою физиономию в соответствующую прорезь, чтобы ощутить себя среду всего этого.

Она помолчала, давая им оценить образ.

— А ещё им нравится читать о людях романтических профессий. Вам ещё будут преподавать «Героику и пафос», поэтому сейчас просто запомните: работа военного, медика, милиционера всегда занимает воображение. Сейчас, на волне «Скорой помощи» и «Доктора Хауса», популярны врачи, а чуть раньше всем нравились менты. Правда, если нет фактуры, воспользоваться этим материалом будет затруднительно, вы просто учтите.

Они учли.

— Но ради всего святого, не делайте вы ваших героинь писательницами. Это не романтично. О, я знаю, как сладко рассуждать о своей среде, о том, что близко, но поверьте, им это неинтересно.

— Нам в лите, — сквозь зубы процедила Сашка, — говорили, будто нужно рассказывать о том, что знаешь. А душевная организация продавщицы кваса мне, увы, неизвестна. Примитивные организмы пусть биологи изучают.

У неё в ноутбуке лежала начатая рукопись романа из жизни молодых талантливых литераторов, и вот так заранее признавать её неинтересной Сашка решительно отказывалась.

— Если хотите, — ослепительно улыбнулась Иванова, — пусть это будет сложная загадочная натура. Но непонятной она должна быть для других для мамы, коллег и своего молодого человека…

— МЧ! — взвыла Сашка. Её бесила жлобская аббревиатура, которой эти куры обозначали партнёров. А заодно всякие молчелы, Мужчины Моей Мечты и просто Они.

— Будто Библию читаешь: «Вдруг я увидела Его», «И Он поцеловал меня», «Пошла в жопу, крикнул Он» — не-на-ви-жу.

— Но для читательницы, — невозмутимо продолжила Иванова, — героиня должна быть кристально понятной и родной. Чем необычней судьба, тем ясней и проще сердце. Поэтому избавьте её от творческих мук, которые чужды публике.

— Ладно, — прошептала Ольга возмущённой Сашке, — будем считать, что это лекция о том, как писать не надо.

«Хотя…»

Зато Ольгу очаровала Ларионова и её предмет — «Имидж».

— Какое отношение это имеет к литературе? — возмущалась Агафья, но на первой же лекции был дан ответ.

— Я, разумеется, не Джульетка, — Ларионова, в кремовой шелковой блузке со стоячим воротничком под горло, с тусклой серебряной брошью в виде бабочки, в шали и длинной юбке казалась классной дамой из старорежимной гимназии, — о продажах так не скажу. Но открещиваться от её идей не буду. Мы не можем полностью спрятаться за книгу — как ни крути, а образ автора выступает из текста. И на публике появляться тоже приходится. И чем больше стиля, тем лучше.

  31