107 
В стороне кто-то заворочался, будто очнулся от спячки большой зверь, и возле кровати появилось новое лицо. Сабрина хотела кричать, протестовать, но в пересохшее горло уже вливалась жуткая дурманящая жидкость. Она успела издать жалобный стон перед тем, как снова потеряла сознание. Ей так и не удалось объяснить, что лучше чувствовать боль, чем ничего не чувствовать.
Два дня спустя Сабрина открыла глаза, немало подивившись тому, с какой легкостью это далось, но на всякий случай прищурилась, чтобы не ослепнуть от непривычно яркого блеска. На одеяле горел тонкий солнечный луч, значит, сейчас вторая половина дня. На фоне окна вырисовывались силуэты двух мужчин, их растрепанные прически были окружены ореолами света.
Слух ее еще только привыкал заново к миру звуков, и вначале больная не могла различить голосов, но постепенно разобралась и узнала родной голос отца, говорившего с певучим акцентом шотландских горцев. Второй, немного скрипучий голос ассоциировался с ушибами и ссадинами детства и мятными пилюлями, которыми пичкали тогда пухлую девчонку. Сабрина нахмурилась, пытаясь понять, что делает в ее спальне доктор Монтджой. Ведь, кажется, она ничем не болела, даже насморка не было в последнее время.
Она так далеко унеслась мыслями в детство, что удивилась, заметив, как постарел батюшка. Возле выразительных губ залегли глубокие морщинки, седина, прежде затрагивавшая только виски, теперь посеребрила всю голову. Сабрину охватила жалость, которую тут же сменила радость при мысли о том, что потерпел крах коварный заговор Ив.
— Папа? — попыталась позвать отца Сабрина, но отказался повиноваться язык, слишком долго бывший без употребления. Из горла не вырвалось ни звука.
— Мы ждали достаточно долго, — Дугал устало потер затылок, — пора его оповестить.
— Может, вы это сделаете? Будьте добры. — Доктор Монтджой искоса глянул в сторону двери. — У меня сложилось впечатление, что он ко мне не питает большой любви. Если ему, не дай Бог, взбредет в голову, что я в какой-то мере виновен… — Доктор не закончил фразы, но по его тону можно было понять, что он не ожидает в этом случае ничего хорошего.
— Значит, надежды нет? Никакой?
— Ее ноги… — врач грустно покачал головой.
При этих словах холодный озноб прошиб Сабрину. Она больше не слушала продолжения разговора, ее внимание было приковано к ногам, где ощущалась тупая ноющая боль. Насколько ей было известно, если ноги переломаны и их нельзя уберечь, существовал только один способ спасти пациента — ампутация. Но ведь она ощущает боль в ногах! Правда, рассказывали, что тяжело раненные на поле боя и после ампутации жаловались на то, что у них болят или просто чешутся ноги.
Судорожно сглотнув, Сабрина нерешительно приподняла край одеяла. С облегчением вздохнув, убедилась, что ноги на месте, только на них наложены шины. Больная радостно улыбнулась.
Тем временем доктор Монтджой продолжал:
— …Выступ остановил ее падение в пропасть, но лошадь всей своей тяжестью размозжила бедняжке ступни. Поскольку ее муж не разрешает мне ампутацию…
«Спасибо тебе, Морган, — прошептала про себя Сабрина. — Благодарю тебя, Господи!»
— …В настоящее время весьма уважаемые врачи в Лондоне применяют в таких случаях шины, но пока неизвестно, дают ли они какой-нибудь эффект. По моему мнению, девушка выздоровеет, но, боюсь, никогда больше не сможет ходить.
Улыбка на лице Сабрины увяла.
В этот момент мужчины отвернулись от окна и направились к больной. У нее не было сил что-то наспех придумать и встретить их достойно, и Сабрина сделала единственное, ей доступное, — притворилась спящей, дабы выиграть время и хорошенько поразмыслить над своим новым положением.
Она осталась неподвижной и в тот момент, когда в спальню вихрем ворвался Морган, пролетел мимо кровати и принялся метаться по комнате, как тигр в клетке.
— Разве ей не пора прийти в сознание, доктор? Ведь вы перестали давать ей опий три дня назад, черт возьми!
Сабрина отважилась чуть приоткрыть один глаз. Полы накидки за широкими плечами развевались, будто на ветру. Морган принес в спальню, превратившуюся в душную больничную палату, запах можжевельника и свежего морозного воздуха. Глядя на пышущего здоровьем белокурого великана, Сабрине стало невыносимо жаль себя.
Обменявшись тревожным взглядом с Дугалом, доктор покачал головой.
— У меня, сынок, было немало больных со сходным диагнозом. Организм как бы впадает в спячку, дабы приберечь энергию, необходимую для выздоровления. Сабрина придет в себя, когда организм будет к этому готов.
107 
