25 
По-прежнему молча, Дугал встал, снял зеркало в позолоченной раме, висевшее над камином, и на его место водрузил палаш, отступил на шаг и полюбовался плодами своего труда. Сверкающее оружие на стене преобразило помещение, декорированное в чисто женском стиле.
— Ты хотела что-то со мной обсудить, дорогая? — спросил Дугал мягко.
Выразив громким, но невразумительным восклицанием свою ярость, Элизабет принялась метаться по комнате. На поворотах раздувались широкие рукава ее платья, сверкал кровавый рубин на кольце — подарке жениха к помолвке. Это кольцо было единственной драгоценностью, украшавшей руки Элизабет. А руки были поистине великолепные, тонкие и холеные, это были руки художника, но Бог дал их ей не для работы кистью либо резцом, а ради того, чтобы давать жизнь растениям в саду. Дугал мог поклясться, что своими глазами видел, как распускались бутоны роз, стоило лишь Элизабет коснуться их кончиком пальца. И надо сказать, ее прикосновение оказывало не менее магическое воздействие на мужа, хотя они прожили вместе уже двадцать три года.
— Прошло семь дней, а ты так ничего и не добился — Элизабет резко остановилась. — Конечно, сто лет назад ты был бы здесь полновластным хозяином, королем, но нынче мы подчиняемся английским законам. Почему ты не вызвал солдат? Почему Моргана до сих пор не увезли отсюда, чтобы предать суду?
Дугал сожалел, что он не король. Однако в данный момент главе клана Камеронов надо было обладать не только правами, но и мудростью царя Соломона, ибо предстояло принять решение по очень сложной и запутанной проблеме. Поддержка со стороны могла лишь испортить дело, да и природная гордыня независимого шотландца, не позволяла прибегать к чужой помощи. Дугал не мог себе представить, как в его дом вторгнутся английские солдаты в своих красных мундирах.
— Какое обвинение ты предлагаешь предъявить Моргану, дорогая? Его будут судить на том основании, что парень пришел в ярость, когда на его глазах воткнули кинжал в спину его отца? А кто бы сумел сдержаться на его месте? Это не является преступлением, ни в глазах короля, ни в глазах Господа.
— А как насчет того, что этот негодяй позволил себе в отношении твоей дочери? Бедняжка с тех пор даже есть перестала. Я слышу, как по ночам она мечется по спальне. Девушка пережила страшный шок и может вообще от него не оправиться.
Тут жена была права, хотя соображения Дугала насчет причин подобного состояния дочери коренным образом отличались от соображений Элизабет.
— Что я, по-твоему, должен сделать? Приказать прилюдно высечь его? Или повесить?
Элизабет минуту помолчала, размышляя.
— У моего брата Уильяма отличные связи. Я уверена, что британский военно-морской флот будет рад принять в свои ряды такого силача, как Морган.
Дугал очень редко повышал голос на супругу. Спокойный тон передавал его недовольство гораздо более эффективно.
— Итак, ты предлагаешь мне отдать Моргана во флот против его воли. Если память мне не изменяет, прежде ты неизменно выступала в роли самой горячей защитницы этого парня. Страдает без материнской ласки, твердила ты, но слишком горд и упрям, чтобы признаться в этом. Откуда у тебя эта внезапная злобная мстительность по отношению к нему?
Элизабет потупилась. Они оба знали, что ее стремление поскорее избавиться от Моргана вызвано не столько мстительностью, сколько страхом. Мать опасалась белокурого великана с тех пор, как поймала его взгляд, обращенный на Сабрину, увидела, как подействовало на дочь его прикосновение.
— В таком случае дай ему свободу и отпусти на все четыре стороны, — едва слышно прошептала Элизабет.
При этих словах Дугал утратил над собой контроль, выругался, вскочил на ноги и почти закричал:
— И что тогда, Бет? Морган считает нас убийцами. Нет, кинжал в спину всадила не рука Камерона, в нашем доме совершено самое гнусное из всех преступлений, известных шотландским горцам. Ангус погиб, сидя за нашим столом, будучи нашим гостем. Люди Моргана убеждены, что мы ничем не лучше Кэмпбеллов, перебивших Макдоннеллов сонными в постелях в Гленкове. Неужели ты думаешь, что Морган, если дать ему свободу, просто уберется восвояси, трусливо поджав хвост?
Элизабет молча покачала головой, на ее ресницах блеснули слезы. Опасаясь, как бы они не поколебали его решимость, Дугал отошел к окну. На вершине холма по-прежнему пылал огромный костер, ветер доносил адскую вонь дыма и пепла, а с нею и надрывные звуки волынок.
25 
