Особенно,... 
30 
О черт побери, довольно! Нельзя позволять своим мыслям приобретать чувственный оттенок. Он должен думать о Сайласе и о неприятной ситуации, в которую поставил их этот подонок.
— Но что мы можем предпринять кроме этого? Есть какие-нибудь идеи?
— Идеи! — язвительно передразнила его несколько пришедшая в себя Роберта. — По-моему, главный специалист по идеям тут ты, не так ли? Эксперт по вопросам общения с желтой прессой! Кому, как не тебе, предлагать идеи?
— Я и предложил, — огрызнулся Франческо. — Но ни одна из них тебе не понравилась.
— Тебя это удивляет? Неужели ты забыл, к какому результату привела твоя «идея» сегодня утром?
Воспоминание о поцелуе и о действии, оказанном им на нее, в сочетании с острым разочарованием от понимания фальшивости этого поцелуя неожиданным образом придали Роберте сил и уверенности.
— Как бы мне хотелось, чтобы этого поцелуя не было вовсе! — с горечью воскликнула она.
— Мне тоже, — ответил Франческо. — Ты даже представить не можешь, до какой степени. Но что сделано, то сделано, и сожалеть об этом не имеет смысла. Надо думать о том, что можно предпринять.
К ее великому облегчению, он — на время, по крайней мере, — отказался от намерения выйти к собравшимся у дома репортерам.
— А как насчет того, чтобы все-таки вернуться к первоначальному плану: постараться убедить их в том, что мы любовники? Обещаю тебе, что при любой встрече с репортерами я буду рядом, помогая тебе. Стану отвечать на все их вопросы, позабочусь, чтобы тебя беспокоили как можно меньше. Как тебе — нравится?
Выглядит заманчиво, призналась себе Роберта. «Я буду рядом, помогая тебе». Чего еще она может желать?
Того, чтобы Франческо был рядом не потому, что к этому его вынуждают неблагоприятные обстоятельства и происки Сайласа, а из любви к ней. Но это было недостижимой мечтой, на исполнение которой не оставалось никакой надежды.
— Не знаю, — неуверенно произнесла Роберта.
Да и как могла она ответить иначе, если ее буквально разрывало на две части? Она приходила в ужас от мысли остаться с репортерами один на один, без него. И при этом замирала от страха перед болью, которую придется выносить, находясь рядом с Франческо и зная, что каждая улыбка, каждое прикосновение, каждый жест внимания с его стороны является ложью, игрой на публику и позированием перед камерами папарацци.
Разумеется, таковым был весь ее брак: ложью с начала и до конца. Но тогда она этого не знала, проведя несколько месяцев в счастливом неведении, — пока правда не обнаружилась во всей своей болезненной определенности.
— Черт побери, я даже готов позволить тебе официально покончить с этим. И ты сможешь наконец-то от меня избавиться, — заявил Франческо тоном человека, делающего большое одолжение.
Хотя для него это, вероятно, действительно огромная уступка, подумала Роберта с кривой усмешкой. От Франческо Бальони не избавлялась еще ни одна женщина. Он всегда делал, что хотел, связывался с теми женщинами, которых выбирал сам и на тот срок, который его устраивал. Когда приходило время расставания, Франческо просто говорил «прощай» и никогда не оглядывался назад.
— Если хочешь, мы можем даже инсценировать бурную публичную ссору в ресторане… или, скажем, в театре. Ты получишь возможность вспылить и заявить, что не желаешь больше меня видеть, а я изображу безутешного любовника, брошенного обожаемой им женщиной.
Должно быть, он шутит, подумала Роберта, глядя Франческо в глаза и не веря собственным ушам.
— Ты поступишь так ради меня? — спросила она изумленным и недоверчивым тоном.
— Таким образом можно будет решить проблему приемлемым для нас обоих способом. — Внезапно глаза его сверкнули мрачным юмором, а губы скривились в ухмылке. — Я даже дам тебе кольцо, которым ты сможешь в меня бросить Жест получится чрезвычайно эффектным.
Это было уже чересчур. Перспектива бросить ему в лицо кольцо выглядела слишком заманчивой для того, чтобы доставить удовлетворение. Встретившись с его циничным и насмешливым взглядом, Роберта не смогла выдавить из себя даже подобие улыбки. Она так и не смогла забыть той боли, которую испытала, снимая обручальное кольцо с пальца и зная, что делает это навсегда.
Ничто в мире не смогло бы заставить ее пройти через это еще раз.
— Мне надо подумать, — произнесла Роберта сдержанным, ничего не выражающим тоном.
В очередной раз тяжело вздохнув, Франческо нетерпеливо тряхнул головой
30 
