Особенно,... 
72 
Когда они опять тронутся в путь, ему станет легче. Молли будет в брюках, с обгоревшим на солнце лицом и спутанной копной волос.
И больше никаких длинных ножек и кокетливых красных подвязок!
Молли долго лежала без сна после того, как от нее ушел Лу. Казалось, прошла целая вечность. Шампанское уже не кружило ей голову. В доме стояла тишина. Наконец она встала, надела брюки из оленьей кожи, рубашку, сапоги, схватила свои красные седельные сумки и осторожно приоткрыла дверь спальни. Ни звука.
Тихо вздохнув, она взглянула на спальню Черри. Дверь была плотно закрыта. Молли не сомневалась, что там, за дверью, Лу и Черри лежат в одной постели. Ей не хотелось думать о том, чем они занимаются. Сказав себе, что ей все равно, она поспешила в гостиную.
И резко остановилась на пороге.
На красном бархатном диване, уютно устроившись, сидела Черри. Она читала. Хозяйка дома подняла голову и встретилась глазами с Молли.
Отложив книгу, она покачала головой:
– Я не могу тебя отпустить, Молли.
– Пожалуйста, Черри! Сделай вид, что ты ничего не видела. Скажи Лу, что я вылезла из окна спальни и…
– Не могу. Я обещала Лу за тобой присмотреть, а я всегда держу слово.
Нахмурившись, Молли взмолилась:
– Я умру в тюрьме. Ты этого хочешь?
– Нет, не хочу. – Черри улыбнулась почти материнской улыбкой и ласково проговорила: – Но этого не случится. Я знаю Лу лучше, чем ты. Вы никогда не приедете в Денвер, помяни мое слово. А теперь возвращайся в постель и ложись спать, милая.
Молли опустила густые ресницы, потом вопросительно взглянула на Черри:
– А почему ты не спишь?
– Милая, есть две вещи, которые я никогда не делаю. Во-первых, я не ложусь в постель до восхода солнца, – сказала она со смехом.
– А во-вторых?
– Я не сплю с Лу.
Молли открыла рот, потом быстро его закрыла и пожала плечами:
– Мне все равно, спишь ты с ним или нет.
Черри вскинула рыжую бровь:
– А я уверена, что тебе не все равно.
Рассвет был холодным. В воздухе чувствовалась ранняя осень. Молли и Лу готовились к отъезду, почти не разговаривая друг с другом, но часто встречаясь взглядами. Это не ускользнуло от Черри.
Когда она целовала Лу на прощание, в глазах ее стояли слезы.
– Милый, – прошептала она ему на ухо, – люди не должны жить прошлым.
Лу тепло обнял Черри.
– Кто бы говорил!
Черри вздохнула и поспешила в дом, крикнув:
– Лу, милый, подожди одну минутку! Молли, пожалуйста, подойди сюда. Я хочу тебе кое-что подарить.
Молли, которая уже сидела на лошади, взглянула на Лу, как бы спрашивая у него разрешения. Он кивнул. Она спрыгнула с седла и пошла к дому, подсвеченному первыми розовыми лучами солнца, выглянувшего из-за зубчатых горных вершин.
Черри встретила девушку на парадном крыльце, взяла ее за руку и вложила в ладонь красную атласную подвязку – ту самую, которая вчера вечером была на ноге у Молли и которую Лу так ловко снял.
– Эта штучка может тебе пригодиться, – сказала Черри, подмигнув. – Положи ее в карман, милая, а потом, в одну из ночей, когда Лу будет в хорошем настроении… вы будете сидеть у костра и настанет время ложиться спать… ты снимешь одежду и наденешь эту красную подвязку. – Не дав Молли ничего сказать, Черри крепко обняла гостью и шепнула: – Он всего лишь мужчина, милая. Заставь его тебя желать.
Молли фыркнула:
– Заставить Лу Тейлора меня желать? Это просто невероятно!
Черри отпрянула.
– Тейлора? Молли, фамилия Лу – Хаттон. Лу Хаттон.
Сухой воздух давно прогрелся, в вышине сияло жаркое августовское солнце. Лу и Молли молча ехали по долине Чайно. Лу был сосредоточен на дороге. Молли же не находила себе места от гнева.
Хаттон! Эта фамилия непрестанно звучала у нее в голове. Хаттон. Хаттон. Хаттон.
Теперь все стало понятно. Лу – сын Уильяма Хаттона, полковника-янки, убитого людьми ее отца в последние дни войны. Малыш убил Уильяма Хаттона, тем самым навсегда изменив их судьбы. Семье Молли пришлось уехать из Техаса. В дороге умерла ее мама. Папа начал пить. А потом появилась банда Роджерса.
Молли покосилась на суровое лицо Лу. Она потеряла гораздо больше, чем он, а теперь благодаря ему потеряет еще и свободу. Черт возьми, какая несправедливость! Нет, она обязательно убежит, чего бы ей это ни стоило.
Солнце вдруг скрылось за тучей, и в высокогорной пустыне стало темно – так же как и на душе у Молли. Она покосилась на Лу. Кто бы мог подумать, что этот сгорбившийся в седле холодный равнодушный мужчина меньше суток назад наливал ей шампанское, учил играть в карты, танцевал и даже вступил в рукопашную схватку, дабы защитить ее честь? А потом нежно раздевал ее, смеялся, шутил и целовал ее в спальне, залитой лунным светом…
72 
