– Великолепно! После полудня люди начнут убивать друг друга за рулон туалетной бумаги.
– Хорошо, что я запаслась ей заранее. – Надин открыла шкаф, чтобы повесить пальто, и застыла, увидев пальто Евы. – Кашемир! Неужели ваше? Я никогда вас в нем не видела.
– Я никогда не ношу пальто на работе, а сегодня у меня официальный выходной. Впрочем, испортить его ничего не стоит. Так о чем вы хотели со мной поговорить, Надин, – об одежде или об убийстве?
– У вас всегда убийство на первом месте! – Нежно погладив пальто, Надин обратилась к оператору: – Установите камеру так, чтобы зрители могли видеть снегопад. Такой визуальный ряд усилит впечатление поглощенности своим делом и полицейского, и репортера.
Надин открыла пудреницу, посмотрелась в зеркальце и, удовлетворенная результатом, закинула ногу на ногу.
– А вы не хотели бы причесаться?
– Давайте перейдем к делу. – Ева провела рукой по волосам. Черт возьми, она ведь делала прическу перед Рождеством!
– О'кей. Рекламные вставки я сделаю в студии. Перестаньте хмуриться, Даллас, вы распугаете зрителей. Интервью пойдет в полдень, но после прогноза погоды.
Глубоко вздохнув, Надин на мгновение закрыла глаза и подала знак оператору начинать запись. Потом она открыла глаза и изобразила на лице торжественную улыбку.
– Надин Ферст ведет репортаж из кабинета лейтенанта Евы Даллас в Главном полицейском управлении. Лейтенант Даллас, вы расследуете убийство, происшедшее несколько дней тому назад?
– Да, я веду дело о смерти Сэмюэла Петрински по прозвищу Снукс, который был убит в ночь с одиннадцатого на двенадцатое января.
– Кажется, в этом преступлении имелись необычные обстоятельства?
– Необычные обстоятельства возникают при любом убийстве, – спокойно ответила Ева.
– Возможно, вы правы. Однако в данном случае у жертвы изъяли сердце. Вы это подтверждаете?
– Подтверждаю. Жертва была найдена в ее временном жилище, а смерть, по-видимому, наступила в результате сложной хирургической операции, в процессе которой был изъят орган.
– Вы подозреваете какую-нибудь секту?
– Это не основная версия, но пока мы от нее не отказываемся. Любая версия должна быть опровергнута фактами.
– Значит, сейчас ваше расследование сосредоточено на черном рынке человеческих органов?
– Такая версия тоже существует.
Надин слегка наклонилась вперед, оперевшись локтем о колено.
– Согласно моим источникам, диапазон вашего расследования увеличился. Он включил некую Эрин Спиндлер, которая была найдена убитой в своей квартире. Сначала вы не вели это дело. Почему вы взяли его на себя?
– Поскольку между обоими преступлениями возможна связь, лучше, чтобы ими занимался один следователь. Это обычная процедура.
– У вас уже имеется примерная характеристика убийцы или убийц?
Ева подумала, что здесь она может ступить на весьма узкую тропинку между интересами полицейского департамента и ее собственными.
– Характеристика еще составляется. В настоящее время мы считаем, что преступник обладает солидным медицинским опытом.
– То есть он врач?
– Не все обладающие медицинским опытом являются врачами. Но это также всего лишь одна из версий. Департамент полиции направляет все усилия на поимку убийцы – или убийц. Сейчас это моя приоритетная задача.
– У вас имеются конкретные подозреваемые?
Ева немного помедлила.
– Надеюсь, вы понимаете, что в интересах следствия подобная информация не подлежит разглашению.
Она отвечала на вопросы еще десять минут, снова и снова возвращаясь к информации, которую хотела сделать достоянием гласности. Между преступлениями существует связь, убийца обладал медицинским опытом, все ее усилия сосредоточены на поимке преступника.
– Превосходно. – Надин тряхнула волосами и расправила плечи. – Пожалуй, я перемонтирую материал так, чтобы вставить прогноз погоды посредине. Мне нужно что-нибудь отвлекающее внимание от этого чертова снегопада. – Она улыбнулась оператору. – Будьте любезны, спуститесь в фургон и перешлите материал в студию. Я скоро приду.
Подождав, пока оператор выйдет, Надин повернулась к Еве.
– А что у вас есть не для протокола?
– Для протокола или нет, больше я ничего не могу вам сообщить.
– Значит, вы думаете, что это очень опытный хирург?
– Думать – не означает знать. Пока я не знаю, дело открыто.