Последние отзывы

  9  

* * *

Потолок и стены из поиска выпадали. Старые обои и обшивка потолка исключали вероятность тайника, по крайней мере, устроенного в недавнее время. Можно мечтать о килограммах золота, заложенных в стены во времена оны, но я не пацан и в сказки не верю. Монеты нашлись за иконой, значит, прятали их впопыхах. Я оставил в покое пол и плинтусы — их не трогали с прошлого века. Оставалась мебель. Я исследовал стол и стулья, вспомнив в последнем случае роман Ильфа и Петрова. Дядя, как выяснилось, его тоже читал — в стульях не обломилось. Так же как в шкафу и буфете. В любом знании много печали — как в малом, так и в большом. Понимаешь это после того, как вытащишь из шкафов содержимое, простукаешь стенки, низ и верх, а затем все вытащенное (и тоже проверенное) водворишь на место. На печку много времени не ушло. Все изразцы держались плотно, топка и поддувало были девственно чисты. Веранда слепила мне кукиш, как и дом, после чего жест повторили чердак и сарай. Оставался погреб, но туда я не пошел. Погреб не имел замка, в нем я хранил продукты и прекрасно помнил убогое сооружение. Цементный пол, такие же потолок и стены, полки с сиротливой кучкой купленной мною провизии и тыльная стенка, зашитая досками. Прятать золото в этом месте мог человек, убогий от рождения, покойный дядя к таковым не принадлежал.

Оставался огород — последняя и призрачная надежда. Клады перестали закапывать лет сто назад, но в провинциальном городке патриархальные традиции чтут. Дядя схоронил монеты за «божницей», как это делали в девятнадцатом веке! Я убедил себя в этом, после чего взял лопату и пошел рыть. Не окопы. Подобное навело бы соседей на определенные мысли. В городке, где я вырос, соседка понуждала мужа вскопать огород простым и эффективным способом: прятала в землю бутылку водки и сообщала о ней мужу. Не зная место закладки, муж копал тщательно и планомерно. Метод имел один недостаток: по обнаружении бутылки муж работу прекращал и удалялся с добычей; докапывать приходилось жене. Оставалось надеяться: мне повезет, как пьянице.

Я сгреб скошенную траву и поплевал на руки. Песчаная земля поддавалась легко. Я был на полпути, когда к забору подошла Глафира.

— Сеять будешь? — спросила удивленно. — Что?

— Пшеницу! — сообщил я. — В мире неурожай.

— Пшеницу поздно, — возразила соседка. — Май на дворе!

— Тогда бананы! Их тоже покупают.

Глафира засмеялась и погрозила мне пальцем:

— Хитрый! Не хочешь говорить! Ну да ладно, свой огород я засадила. Хороший ты парень, Илья! — заключила соседка. — Уважительный, работящий. Я думала, продашь дом, а ты огород копаешь. Значит, остаешься. Это правильно! Хороших мужиков у нас в городе мало, хоть одним да больше. Тебе невесту сыскать? — предложила Глафира. — Ты ведь наших не знаешь, нарвешься на шалаву! У меня хорошие девочки на примете: порядочные, работящие. Не пьют, не курят…

— Я подумаю, — пообещал я. — Насчет непьющих.

Соседка постояла чуток, наблюдая за моей работой, затем побрела к себе. С огородом я покончил к вечеру — на остатках сил и в припадке злости. Золотая лихорадка оказалась сильней алкогольной; я вскопал все, не получив взамен даже выпивки. Бросив лопату в сарай, я умылся и занялся ужином. Стоял чудесный теплый вечер, и мне не хотелось сидеть в стенах. Я вытащил стол и стулья во двор, разложил еду по тарелкам и открыл поллитру. Ее я точно заслужил.

Я заканчивал ужин, когда в калитку постучали. Это оказалась не Глафира, как я ждал, а нотариус — тот самый, который выдал свидетельство о наследстве.

— Извините, Илья Степанович, — сконфузился он. — Я не вовремя.

— Очень даже вовремя, — возразил я. — Прошу к столу! — Я плеснул в рюмку и подвинул ему.

— Что вы! — замахал руками нотариус. — Я по делу!

— Обижусь, — сказал я.

Он помялся и присел. Нотариус мне нравился. В провинции встречаются такие пареньки: румяные, стеснительные и безукоризненно честные. Антон, так звали нотариуса, не только выдал мне свидетельство о праве на наследство, но подробно рассказал, как оформить дом, и даже вызвался к нему сопроводить, пожертвовав ради этого своим обедом. Я едва отбился.

— За наследство!

Антон выпил и закашлялся. Я придвинул ему тарелку и подал вилку. Гость торопливо закусил. Я снова наполнил рюмки.

— Илья Степанович! — Он прижал руки к груди. — Я вас прошу! Я не пью!

— Жена запрещает?

— Я не женат!

  9