5 
Со стороны Моуди и его сообщников послышалось недовольное брюзжание, которое, однако, не переросло в откровенный протест. Во время первой встречи двух банд один из подчиненных Моуди поплатился за строптивость – он был убит, даже не успев достать из кобуры револьвер.
Эб действовал шестизарядным револьвером настолько проворно и ловко, что в этом с ним никто не мог сравниться.
– Легче было бы перезимовать на ранчо в каньоне Аост-Ривер, тысяча чертей, – сказал Моуди.
– Легче не всегда лучше. Тебе пора бы знать это. Мы собираемся делать то, что задумали.
– Оставаться в Спринг-Каньоне? – спросил незнакомый голос. – Черт возьми, там страшные ветры и очень холодно.
– Если бы ты и твои приятели пошевелили мозгами и приложили руки, – возразил Эб, – могли бы оборудовать уютный и теплый лагерь.
Кто-то возмущенно выругался, но спорить не стал.
– Я убью каждого, кто станет охотиться в пределах кольца А, – сказал Эб.
На это никто не возразил ни слова.
– То же ожидает всякого, кто полезет к тем белым женщинам, – добавил он.
– Даже к Большой Лоле? – недоверчиво переспросил Моуди. – Я слышал, что она завязала со своим прошлым.
– Пусть так, тысяча чертей, но все же раньше она была шлюхой… Тысяча чертей!
– Оставь ее в покое. Держись подальше от нее.
Угадывалось какое-то движение среди бандитов, но голосов Кейс не слышал.
– Через год-два, – добавил Эб, – у нас у самих будет тысяча голов скота и столько женщин, что хватит для гарема султана. Ясно?
Ответом снова было молчание.
– Ну ладно. Возвращайтесь к себе. Мы с Кестером проследим, чтобы вы не баловали в пределах кольца А. Если будут вопросы, свяжитесь с Парнеллом.
По камням застучали лошадиные подковы. Неподкованные мустанги, которых предпочитали бандиты Моуди, производили гораздо меньше шума.
До пещеры, в которой, замерев, лежали Сара и Кейс, долетел запах пыли.
Спустя несколько минут Сара попыталась встать, но в то же мгновение Кейс снова прижал ее к земле и зажал рукой рот.
– Эб, – шепнул он.
Этого оказалось достаточно, чтобы Сара снова замерла.
Прошло еще несколько долгих минут.
– Я же говорил тебе, – послышался голос Кестера.
– А я говорю, там кто-то есть, – возразил ему Эб.
– Духи.
– Духи! – передразнил Эб. – Никаких духов нет, мальчик! Сколько еще мне тебя учить?
– Я видел их.
– Только на дне бутылки.
– Видел! – упрямо повторил Кестер.
– Ты чисто младенец! Отец отодрал бы тебя по голой заднице.
– Все равно видел.
– Дерьмо собачье! А потом будешь скулить, что тебя преследуют какие-то техасцы… Тьфу!
С этими словами Эб повернул мула и направил его прочь от пещеры. Темнота поглотила всадника. Кестер двинулся за братом.
Кейс не шевельнулся.
Как и Сара – по той простой причине, что была прочно прижата к земле.
Наконец Кейс медленно и бесшумно сполз с нее. Но встать не дал, а молча положил руки ей на лопатки.
И оба неподвижно еще долго внимали таинственному молчанию ночной пустыни.
Если бы Сара не была приучена охотиться или просто наблюдать за дикими животными, вряд ли бы у нее хватило терпения дождаться сигнала Кейса о том, что можно двигаться. Но она многие годы провела с ружьем или дробовиком, добывая пищу для младшего брата и своего никчемного мужа – искателя сокровищ. И поэтому привыкла переносить подобные мелкие неудобства.
Терпение Сары, как и ее умение лежать неподвижно, произвело впечатление на Кейса. Ему доводилось знать очень немногих людей, среди которых женщин не было вообще, способных выдержать подобное испытание в течение столь длительного времени. Обычно же люди рано или поздно начинали шевелиться, не в силах вынести полную неподвижность. И в результате большинство из них погибало.
«Боже, какой приятный запах от этой девчонки, – подумал Кейс. – Мягкая на ощупь, но не рыхлая. Упругая, как нераспустившийся розовый бутон. Не удивлюсь, если и на вкус она будет напоминать розы после теплого летнего дождя».
Чертыхнувшись про себя оттого, что ему лезут в голову всякие дурацкие мысли, Кейс оторвал руку от спины девушки, позволяя ей подняться.
– Говори очень тихо, – шепотом сказал Кейс. – В каменных лощинах звук разносится очень далеко.
– Я знаю.
– У тебя есть лошадь?
– Нет.
Она не стала объяснять, что лошадь наделала бы много шума, возбудила бы у Коннера подозрения, что сестра собирается в одиночку отправиться куда-то ночью. В последнее время Сара делала это все чаще, гонимая неким беспокойством, причин которого не понимала сама. Она знала лишь то, что ей было покойно в этой пустынной, освещенной лунным светом, безмолвной стране.
5 
