Особенно,... 
51 
Принцесса повернулась, пытаясь сообразить, в какой стороне находится юг. Она посмотрела на небо, но солнце не могло ей помочь, оно стояло в безоблачном небе прямо над ее головой.
Она подумала, что, может быть, вороной знает дорогу и выведет ее к поселку. Взобравшись на свою лошадь, принцесса потянула жеребца за поводья, но Ноче отказался подчиниться. Этот умный и преданный конь не мог бросить того единственного человека, которому он позволял управлять собой.
Рассердившись на упрямого жеребца и испугавшись, что тот может разбудить рейнджера, принцесса бросила его поводья на землю и сердито прошептала:
— Убирайся к черту! И забери с собой своего хозяина.
Вороной громко заржал, замахав большой головой.
Но принцессе было не до него. Решив, что юг находится слева, она решительно направила туда кобылу. Позади них жеребец громко ржал, стараясь привлечь внимание хозяина.
Принцесса испуганно съежилась в седле, молясь про себя, чтобы вороной не разбудил рейнджера.
Но Вирджил настолько устал от боли, которую причиняли сломанные ребра, и от долгой бессонной ночи, что его не разбудил бы даже пушечный выстрел. Он продолжал спать, а принцесса осторожно объехала кустарник и вскоре скрылась за горизонтом.
Глава 23
Вирджил никак не мог проснуться. Его голубые глаза приоткрылись, но тут же закрылись снова. Он глубоко вздохнул, зевнул, потянулся, потер глаза и неторопливо повернул голову.
— О Господи! — вырвалось у него. Он быстро вскочил на ноги и тревожно оглянулся. — Рыжая! — громко позвал он. — Рыжая, ты где? Подойди сюда! Рыжая, отзовись!
Ответа не было. Лишь легкое шуршание листьев кустарника, потревоженных горячим ветром, нарушало гнетущую тишину.
— Черт бы ее побрал! — пробормотал он и торопливо собрал вещи.
Он нахлобучил шляпу, стараясь не думать о том, что могло случиться с этой глупой девчонкой. На дрожащих от страха ногах он кинулся к лошадям, но увидел только Ноче. Злясь на себя, он решил отыграться на жеребце.
— Ты что, не мог разбудить меня? — Конь заржал в ответ, словно хотел сказать, что пытался это сделать. — Ну хорошо, хорошо, прости, — смягчился Вирджил, вскакивая в седло.
Ноче сразу же взял в галоп.
Стиснув зубы от страха и негодования, Вирджил наметанным взглядом окинул распростертую перед ним пустыню, проклиная про себя эту глупую женщину, из-за которой он не знал покоя ни днем, ни ночью. Сколько раз он предупреждал ее, что этот дикий край буквально кишит жестокими апачами, мексиканскими бандитами, ворами и нарушителями границ. Черт, она и без него должна была знать это. В Нью-Мексико об этом знает каждый.
Он вздрогнул, вспомнив вдруг, как сказал ей, что апачи могут ее не тронуть, поскольку обходят стороной всяких сумасшедших. Неужели она настолько глупа, что надеялась обогнуть их лагерь и остаться в живых? Господи, ну кто дергал его за язык?
Быстро осмотрев кусты и не найдя беглянки, Вирджил наклонился в седле, пытаясь обнаружить отпечатки подков, оставленные кобылой. Она направилась на юго-запад. Если он не перехватит ее раньше, ему остается только надеяться, что она не попадет в руки индейцев и благополучно доберется до Аламогордо.
Вирджил не носил часов. Он посмотрел на солнце — было уже три часа пополудни. Значит, она опережала его по крайней мере на два часа. Он пришпорил коня, и тот помчался с такой скоростью, что казалось, он летит над землей. Щурясь от яркого солнца, Вирджил часто смотрел на землю, чтобы удостовериться, что идет по следу кобылы.
Это был изнурительный жаркий день в пустыне Тулароса. Это лето вообще было необычайно жарким, в течение нескольких недель не выпало ни одного дождя, и небо было абсолютно чистым, без единого облачка. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась голая пустыня, и лишь несколько высоких кактусов виднелось далеко впереди.
Вирджил был вне себя от злости. Она не захватила с собой воды, а в пустыне можно очень быстро погибнуть от жажды. Она наверняка нещадно обгорит к тому времени, когда доберется до Аламогордо. Если только она доберется туда. У нее нет шляпы, и ее светлая кожа покроется волдырями под этим палящим, безжалостным солнцем.
Но вдруг Вирджил резко натянул поводья и спрыгнул с коня. Его губы сжались в тонкую линию, когда он, присев на корточки, обнаружил, что следы копыт серой лошади изменили направление. Она повернула на запад.
Но хуже всего то, что к ее следам присоединились отпечатки копыт еще по крайней мере десяти лошадей. И ни одна из них не была подкована.
51 
