17 
— Он с вами не делился своими тревогами?
— Нет. — Ее взгляд стал настороженным. — Вы хотите сказать, что это было не случайное убийство? Кто-то специально убил этих двух ребятишек?
— Нет, мэм, — вмешалась Ева. — На данном этапе мы вообще ничего не хотим вам сказать.
Ева запустила процесс получения ордеров, и теперь, когда шар покатился, ей хотелось только одного: вернуться в управление, сделать письменный и устный рапорт, составить график, подготовить доску с данными по убийствам.
Но Пибоди слышать ни о чем не хотела.
— Будете откладывать — пожалеете, и потом вам придется одной бегать по магазинам и покупать подарки для малыша.
— Бегать по магазинам я не буду, Пибоди. С тобой или без тебя. Просто куплю что-нибудь. И постарайся, чтобы это заняло не больше десяти минут.
— А потом мы сможем купить что-нибудь поесть, да?
— Вот вечно у тебя все не слава богу! Там небось и припарковаться негде. Лучше бы мне купить что-нибудь по Интернету. Ты только подскажи мне, что взять, и я это закажу.
— Так не пойдет!
— Вредина!
— Вы мне еще спасибо скажете, когда Мэвис расплавится и потечет.
— Мне не нравится все, что плавится и течет, если только это не шоколад.
— Кстати, о шоколаде. Какой торт у нас будет на смотринах приданого?
— Понятия не имею.
Пибоди резко развернулась на сиденье. Она была в шоке.
— У вас еще нет торта?
— Не знаю. Может, и есть. — При мысли о детском приданом, о том, что ей предстоит сделать, что ей следовало бы сделать, чего она не сделала, у Евы начинало ныть в желудке. — Слушай, я позвонила в бюро обслуживания вечеринок. Этого что, мало? Я ничего не перекладывала на Рорка, не просила — боже упаси! — Соммерсета этим заняться.
— Ну, хорошо, а что вы заказали? Какая была главная идея?
Еву едва не била дрожь.
— Какая еще идея? Ты о чем?
— У вас нет идеи? Как же вы можете устраивать смотрины без оригинальной идеи?
— Господи боже, неужели нужна еще и идея? Да я понятия не имею, о чем ты говоришь. У меня есть идея всех поубивать, это я точно знаю. Я позвонила в бюро обслуживания. Ответила какая-то женщина. Я все сделала как надо. Сказала ей, что у нас мероприятие — смотрины детского приданого. Сказала ей, сколько будет народу. Ну, примерно. Сказала ей, когда и где. Она начала задавать мне всякие разные вопросы, у меня от них голова разболелась, и я ей сказала, чтоб не задавала мне глупых вопросов. Велела просто сделать все, что надо сделать, и не морочить мне голову. Неужели этого мало?
Пибоди испустила долгий прочувствованный вздох.
— Дайте мне телефон бюро обслуживания. Я поговорю с этой женщиной. А за оформление тоже она отвечает?
— О, мой бог! А что, нужно еще и оформление?
— Я вам помогу, Даллас. Я возьму на себя бюро обслуживания. А в день икс я приду пораньше и помогу все устроить.
Ева прищурилась, изо всех сил пытаясь скрыть облегчение и радость, вскипевшую у нее в груди.
— И сколько мне это будет стоить?
— Нисколько. Мне нравится само мероприятие.
— Ты больная. Нет, ты просто ненормальная!
— Смотрите, смотрите! Вон машина выезжает со стоянки. Быстро занимайте место! Удобное место, как раз у входа в магазин! Это нам божье благословление!
— Чертова хиппушница, — пробормотала Ева, но место на стоянке успела занять, опередив какую-то микролитражку.
Она не сомневалась, что этот магазин ей вряд ли понравится, но действительность превзошла все ее ожидания: детский магазин привел ее в ужас.
Тут были мягкие игрушки в виде плюшевых животных гигантских размеров и музыка, способная свести с ума. Крошечные стульчики, загоны с частой сеткой, еще какие-то животные или надувные звезды, свисающие со стен и потолка. На полках была сложена одежда крошечных размеров. Ботинки размером с ее большой палец. Ботинки размером с палец, решила Ева, это противоестественно. Такое маленькое существо не может ходить на двух ногах. Тогда зачем ему, спрашивается, ботинки?
На что ни бросишь взгляд, все раскачивается, подпрыгивает и издает какие-то безумные звуки.
И всюду женщины. Одни несут свой плод в животе, другие — уже снаружи, в каких-то разноцветных плетенках или в мягких сумках, пристегнутых заплечными ремнями. Один из этих младенцев заливался тонким пронзительным плачем, переходящим в душераздирающий ультразвук.
Были и другие дети, побольше. Они сидели в прогулочных колясках или топали вокруг, колотили плюшевых зверей и влезали на все, на что можно было залезть.
17 
