Особенно,... 
46 
Угол Пятой авеню и Мишн-стрит издавна считался местом встречи уличного люда. Без четверти пять здесь уже наблюдалась небывалая активность. По слухам, передвижная кухня в конце квартала устроила настоящий пир с гуляшом по-бургундски, который, как скажут вам те, кто помнит лучшие времена, готовится с красным вином. Никто не собирался упускать возможность вспомнить вкус винограда, пусть даже из него и выпарили начисто весь алкоголь. Толпясь на углу, уличные гурманы делились мнением о запомнившихся блюдах, судачили о погоде, о длинных очередях у бюро регистрации.
Никто не обращал внимания на двух несчастных, прикорнувших у дверей ломбарда.
Какое счастье, с горькой усмешкой подумала Кэти, поплотнее заворачиваясь в старый плащ. Самое грустное заключалось в том, что они уже почти смешались с местной публикой. Секунду назад она поймала собственное отражение в витрине ломбарда и почти не узнала себя в растрепанной бродяжке с затравленным взглядом. «Когда я в последний раз расчесывала волосы? Когда в последний раз нормально ела и высыпалась?»
Виктор выглядел не лучше. Разорванная рубашка, двухдневная щетина, усталые глаза – он мог бы войти в бесплатную столовую для бедняков, и никто бы не посчитал его там чужим.
«Когда я с ним поработаю, будет выглядеть еще хуже», – улыбнулась она про себя.
Если, конечно, Джек привезет набор.
– Уже пять минут седьмого, – пробормотал Виктор. – Целый час прошел.
– Подождем еще немного.
– Только попусту теряем время.
– Мы еще можем успеть на автобус. – Кэти посмотрела в конец улицы, словно надеясь одной силой воли материализовать своего бывшего мужа. Но вместо него из-за угла появился городской автобус. «Ну же, Джек! Хотя бы раз не подведи меня…»
– Вы только посмотрите! – прохрипел кто-то, и толпа отозвалась восторженным гулом.
– Эй, красавчик! – воскликнул другой. – Ты что толкнул, чтобы на такой тачке раскатывать?
Кэти приподнялась и вытянула шею – за серыми спинами блеснула хромированная решетка.
– Убирайтесь! Не тритесь у моей машины! – донесся до нее недовольный голос. – Мне ее только что отполировали!
– А красавчик-то вроде как заплутал. Не на ту улицу свернул, а, приятель?
Кэти вскочила:
– Это он! Приехал!
Пробившись через толпу, они увидели, что Джек уже вышел из «ягуара» и приготовился защищатъ свою сияющую собственность от любых поползновений.
– Нет! Не трогай! – завопил он, когда кто-то провел грязным пальцем по капоту. – Почему б вам не убраться? Заняться, что ли, нечем? Нашли бы какую-нибудь работу.
– Работу? – крикнул кто-то. – А что это такое?
– Джек! – окликнула Кэти.
Заметив ее, Джек облегченно выдохнул:
– Имей в виду, я делаю это в последний раз. Больше никаких любезностей. Абсолютно никаких…
– Где оно?
Джек подошел к багажнику, по пути шлепнув по чьей-то тянущейся к «ягуару» руке.
– Здесь. Весь твой чертов набор. – Он достал небольшой чемоданчик и протянул его Кэти. – Доставил в целости и сохранности. Как и обещал. А теперь мне пора.
– Куда едешь? – спросила она.
– Сам не знаю. – Джек захлопнул крышку багажника и поспешно вернулся за руль. – Куда-нибудь. Лишь бы подальше отсюда!
– Похоже, нам по пути.
– Господи, надеюсь, что нет. – Он повернул ключ зажигания, и мотор отозвался глухим рыком.
– Пока, красавчик! – крикнули ему из толпы.
Джек хмуро оглядел Кэти.
– Знаешь, тебе определенно нужно сменить компанию. Чао, мои дорогие.
«Ягуар» отвалил от тротуара, круто – так что взвизгнули покрышки – развернулся и через пару секунд исчез за углом.
Кэти обернулась – теперь все смотрели на нее. Толпа колыхнулась, надвинулась… Виктор шагнул вперед и встал рядом – один против кучки голодных, жаждущих добычи бродяг.
– И кто ж это был, а, милая? – поинтересовался какой-то мрачный тип.
– Мой бывший, – ответила Кэти.
– Похоже, лапочка, у него-то дела идут получше.
– Я не шучу. – Она прижала к груди чемоданчик и беззаботно, как ей показалось, рассмеялась. – Попросила привезти одежду, вот он и притащил смену бельишка.
– Эх, малышка, а чего еще ты ждала?
Толпа уже расходилась – «ягуар» умчался, интерес увял, и люди снова толкались у дверей, занимая выгодные места. Возле Виктора и Кэти остался только один любопытный, поглядывавший на них с откровенным сочувствием.
46 
